— Я не хотел бы говорить об этом.
Она раздраженно взмахнула руками. — Не понимаю тебя. Всю старшую школу ты говорил о том, что хотел бы отправиться в турне с группой.
— И я все еще хочу, — сказал я, — но не уверен, смогу ли я оставить близких мне людей.
Ее лицо расслабилось, и она опустила руки. — По правде говоря, я тебя понимаю. Мне тоже не хотелось оставлять отца одного, но, поговорив с ним, я смогла ему все объяснить, и ты знаешь что? Он понял.
— У меня все намного сложнее, Наоми. — Я сел на кровать, желая, чтобы она ушла. — Я ведь беспокоюсь не только о маме.
Она села рядом со мной и по-турецки скрестила ноги. — Это из-за Эллы?
— Черт, неужели я настолько предсказуем? — сказал я. — Я ведь всегда думал, что чертовски хитёр.
Она фыркает от смеха. — Ты никогда не был хитрым. Да и дело не только в тебе. Это касается вас обоих. Но знаешь что, ты не можешь сосредоточить всю свою жизнь вокруг одной девушки. Тебе нужно двигаться дальше и жить такой жизнью, какой сам пожелаешь.
Она не понимает этого. — Давай не будем больше говорить об этом.
— Хорошо. — Она подняла руки вверх, показывая, что сдается. — Прости, делай, как знаешь. Я просто хочу дать тебе повод для размышлений.
Она гладит меня по колену, а затем выходит в коридор. Как только дверь закрылась, я упал на кровать. Возможно, она права. Возможно, настало время отпустить её.
— Черт, пора уже что-то решать.
Мои глаза блуждают по дому Эллы. Свет не горит, за исключением одного окна. Окна ванной, где умерла ее мама. Свет там не включали уже 8 месяцев. Так почему же сейчас включили?
ГЛАВА 15
(Перевод: Galia_Br, Vblondinka; редактура: Настя Курникова)
Восемь месяцев назад...
Элла
— Ты ведь не всерьез решила забраться на это дерево? — Миша хмурится мне в темноте. Он одет в пару сексуальных джинсов, в которых хорошо смотрится его задница, и в черную футболку, идеально ему подходящую. — Ты собираешься сломать себе шею.
Я потираю руки и посылаю ему коварный взгляд.
— Ты знаешь, как сильно я люблю вызовы.
У него за спиной на небе сияет луна, и его светлые волосы почти светятся.
— Да, но ты немного выходишь за пределы допустимого. Не думаю, что тебе следует лазить по деревьям.
— Я буду в порядке, — отмахиваюсь я от него, подтягивая рукава своей кожаной куртки. Он всегда волнуется за меня. Мне нравится, что он это делает, но это не значит, что я всегда его слушаю. — Кроме того, если отец застанет меня и при этом будет трезвым, то я получу разнос за то, что убежала тайком и напилась, поскольку сегодня ночью я должна была присматривать за мамой.
Хватая ветку, я пытаюсь зацепиться ногой за другую. Но она падает на землю, и я с разочарованием мычу. Миша смеется, качая головой и подходя ко мне.
— Если ты сломаешь шею, милая девочка, — говорит он, — это будет не моя вина.
— Ты знаешь, твое прозвище для меня не подходит. — Я снова хватаюсь за ветку. — Ты должен поразмыслить над новым.
Он откидывает мои волосы назад и прижимает губы к уху.
— Оно подходит абсолютно. Ты самая красивая девушка, которую я знаю, Элла Мэй.
В своем затуманенном мозгу я стараюсь обработать то, что он говорит.
— Ты пытаешься быть смешным?
Он качает головой.
— Я был полностью серьезен, но не надо паниковать. Я уверен, ты забудешь обо всем этом, как только наступит утро.
Я в подтверждении киваю головой.
— Ты, вероятно, прав.
Он снова смеется и его теплое дыхание щекочет ухо, посылая мурашки по телу. Я бы обернулась, схватила его за рубашку и проникла языком в его рот, но не хочу рушить нашу дружбу. Сейчас он все, что у меня есть, и я нуждаюсь в нем больше, чем в воздухе. Поэтому, как могу, подавляю свои чувства.
Он касается пальцами моей талии там, где задралась рубашка, делая ситуацию еще более неловкой.
— Хорошо, на счет три я собираюсь подсадить тебя. Будь осторожна. Один... Два... Три... — Он подхватывает меня, и я закидываю ноги вверх.
Кора чуточку царапает заднюю часть ног, ладони Мишиных рук поддерживают мою задницу, пока он меня подсаживает. Это заставляет меня хихикать.
После того, как я забираюсь, он залезает сам. Его руки воссоединяются с моей талией, и он помогает мне пролезть сначала дальше по дереву, а потом в окно. Я оказываюсь внутри и опускаюсь на пол, в сопровождении его тихого, обволакивающего смеха.
— Ты будешь жалеть об этом утром, — говорит он со смехом в голосе. — У тебя будет адская головная боль.
Я становлюсь на колени рядом с окном, Миша, находясь на ветке, отступает назад.
— Эй, Миша, — я указываю в него пальцем, и он, закатив глаза, возвращается к подоконнику. Я оборачиваю руки вокруг его шеи. — Ты мой герой. Ты знаешь это? — я целую его в щеку.
Его кожа такая мягкая. Я начинаю отодвигаться, когда его голова поворачивается ко мне и наши губы ненадолго соединяются, а когда он отстраняется, у меня не получается распознать его эмоции.
— Сладких снов, милая девочка. — Миша усмехается и спускается вниз.
Голова становится еще туманней, когда я закрываю окно. Он нарочно поцеловал меня? Я отбрасываю прочь эту мысль и выдергиваю руки из куртки. Дом погружен в тишину, исключая звук текущей воды, раздающийся из ванной. Я направляюсь в коридор, представляя, как мама снова покинула помещение, не выключив воду. Она иногда так делает, когда отвлекается.
Дверь заперта, так что я стучу.
— Мам, ты здесь? — зову я.
Вода выливается снаружи, и я понимаю, что ковер под моими ногами мокрый. Я очень быстро трезвею и бросаюсь к своему шкафу, хватая вешалку. Растянув железку, я вставляю один конец в замок ванной. Он щелкает, и я открываю дверь.
Крик, который вырвался изо рта, разбивает счастье всего мира на тысячу осколков. А тишина, которая следует за ним, достаточна, чтобы полностью затмить их.
Миша
— От чего ты такой счастливый сегодня? — спрашивает мама, когда я захожу в дом.
— Я такой же счастливый, как и всегда, — я присоединяюсь к ней у кухонного стола, и краду печенье с тарелки.
Она снимает очки и потирает крылья носа. Перед ней на столе калькулятор, чековая книжка и большое количество счетов.
— Нет, я достаточно долго не видела у тебя подобной улыбки.
— У меня просто была очень хорошая ночь, — я достаю свой бумажник и протягиваю маме пару двадцатидолларовых купюр и одну стодолларовую. — Вот, это то, что я получил за неделю работы в магазине.
Мама качает головой и пихает деньги обратно мне.
— Миша Скотт, я не собираюсь брать деньги своего сына.
Я бросаю их поверх счетов и отталкиваюсь от стола.
— Да, ты возьмешь. Я хочу помочь.
— Миша, я...
— Перестаньте спорить и возьмите их, юная леди, — предупреждаю я с юмором в голосе.
Она побеждено вздыхает и берет деньги.
— Ты хороший сын. Ты знаешь об этом?
— Я такой лишь потому, что меня научили, — я направляюсь в свою комнату, но слышу крик снаружи. Возвращаюсь на кухню. — Ты только что слышала это?
Глаза мамы огромны, пока она смотрит на дверь черного входа.
— Я думаю, это из дома Дэниелсов.
Миллион различных сценариев проносится в моей голове, когда я выбегаю на улицу, перепрыгиваю через забор и врываюсь в ее дом.
— Элла!
Тишина. Лишь наверху бежит вода. Я быстро поднимаюсь по лестнице.
— Элла... — мое тело застывает, подобное льду. Элла стоит в дверном проеме, а ее мама находится в ванне, наполненной красной водой, выплескивающейся на пол. — Элла, что случилось?
Она вздрагивает и затем поворачивается ко мне. Ее зрачки расширены, и взгляд на ее лице будет преследовать меня до конца жизни.