— Прости, чувак, — кричит Итан с ухмыляющимся выражением лица, перепрыгивая через забор, — выскользнуло.
Потирая голову, я хмурюсь на Итана.
— Очень во время, придурок.
Он поднимает руки.
— Я извинился. Ты просто стоял там весь потрясенный, как долбанный подкаблучник, и я подумал, что выведу тебя из этого состояния, — он поднимает фризби с асфальта и протяжно присвистывает на «Мерседес» подруги Эллы, когда обходит его, закатывая рукава. — Чья это ласточка? Постой-ка, это Эллы?
— Думаю, ее подруги.
Я смотрю на заднюю дверь ее дома, раздумывая, стоит ли ворваться вслед за ней и потребовать объяснений, почему она отгородилась от меня на восемь месяцев.
— С каких это пор Элла тусуется с людьми, которые водят машины, подобные этой? — спрашивает он, вглядываясь сквозь тонированные стекла.
— Она пропала на восемь месяцев, — возвращаюсь я к забору, который отделяет двор Эллы от моего, засовывая руки в карманы. — Черт его знает, кто она теперь?
Мне нужно выпить, хотя я не брал ни капли спиртного вот уже восемь месяцев. В день, когда исчезла Элла, без какой-либо записки или прощальных слов, я пришел в бухту, напился и выместил всю свою злость на лице Грэнтфорда Дэвиса. Появились полицейские, и арестовали меня за то, что я был пьян и совершил нападение. Я все еще на испытательном сроке, поэтому вынужден ходить на курсы по управлению гневом в течение некоторого времени. Мне действительно хорошо удавалось контролировать это дерьмо, но спустя пять минут после возвращения Эллы, я был близок к тому, чтобы покончить с этим.
Сейчас я направляюсь на кухню, хватаю бутылку пива из груды льда, и оседаю на диване между блондинкой и брюнеткой.
Блондинка хихикает.
— О, Боже, неужели плохой парень Миша, наконец-то, вернулся?
Я не могу вспомнить ее имени, но подыгрываю.
— Совершенно верно, крошка.
Затем делаю глоток пива и хороню свою боль вместе с Эллой. Она единственная девушка, которая когда-либо была способна довести меня до такого краха. Единственная девушка, которая не хотела меня.
ГЛАВА 3
(Перевод: Bolik и [unreal]; редактура: [unreal])
Элла
— Полагаю, это был Миша? — Лила бродит по моей кухне, затягивая свободную ленту на талии своего цветочные платья. — Он гораздо симпатичнее, чем на рисунке.
— Да, это был он.
Я пинаю коробку по испачканному линолеуму на полу и включаю свет. Дом выгляди по-прежнему: тематические цвета семидесятых, плетеные стулья вокруг стеклянного стола, желто-коричневые столешницы.
— Итак, твой отец живет здесь? — Лила обходит маленькую кухню, и ее взгляд задерживается на столешнице рядом с раковиной, где выстраиваются стеной пустые бутылки.
— Да. Мой старший брат съехал, как только закончил учебу.
Я привожу в порядок ручку своей сумки и направляюсь к лестнице. В доме пахнет испортившейся едой и дымом. В гостиной древний клетчатый диван пустует, а пепельница на журнальном столике переполнена окурками. Работает телевизор, который мне приходится выключить.
— А где твой отец? — спрашивает Лила, когда мы поднимаемся по лестнице.
— Не знаю, — избегаю правды, так как он скорее всего в баре.
— Хорошо, а где твоя мама? — интересуется она. — Ты никогда не говорила, где она живет.
Лила многого обо мне не знает, именно этого я хочу. Тот факт, что она осталась в неведении по поводу моей матери, брата - всех этих сторон моей жизни - позволило мне превратиться в того, кому не приходиться иметь дело с моими проблемами.
— Мой отец работает по ночам, — сочиняю историю. — А мама переехала уже довольно давно. Она живет в Черри Хилл.
Она наклоняется вперед, чтобы рассмотреть портрет моей матери, вывешенный на стене: те же каштановые волосы, бледная кожа и зеленые глаза, как у меня. А еще ее улыбка была такой же фальшивой, как и моя.
— Это твоя мама? — спрашивает она, на что я просто киваю. — Она выглядит так же, как ты.
Моя грудь сжимается, и я поспешно шагаю наверх. В конце коридора дверь ванной комнаты широко распахнута. Угол фарфоровой ванны и пятно на кафельном полу в поле моего зрения. Сердце сжимается сильнее, как только воспоминания настигают меня. Я задыхаюсь от страха.
— Девочка, — сказала она, — я собираюсь вздремнуть, только ненадолго. Я вернусь чуть позже.
Колени дрожат, когда я закрываю дверь. Моя грудь расслабляется, и кислород снова поступает в мои легкие.
— А где живет твой брат? — Лила заглядывает в комнату моего брата, полную барабанов, медиаторов и компакт-дисков. Куча плакатов групп приклеена на стене в плюс к висящей в чехле гитаре.
— Думаю, в Чикаго.
— Думаешь?
Я пожимаю плечами.
— У нас не самые теплые отношения.
Она кивает, словно понимает.
— Так он играет в группе?
— Не уверена, до сих пор ли он в ней. Поскольку его вещи все еще здесь, предполагаю, что нет, — говорю я. — Мой брат играл только потому, что был другом Миши, который в группе. Или был. Понятия не имею, чем он теперь занимается.
— Элла, ты утратила связь со всеми в твоей жизни? — упрекает Лила, подминая подушку под руки.
Ее взгляд вызывает у меня дискомфорт. Избегая откровений, я включаю свет в своей спальне и вздрагиваю от увиденного. Похоже на музей моего прошлого. Листы моих произведений искусства приклеены к стене, обрамленные черной рамкой из скелетов, сотворенной Мишей, когда нам было по двенадцать, чтобы сделать мою комнату более «мужественной». Коллекция медиаторов тянется далеко к комоду. Куча моих сапог устроилась в углу. Кровать убрана все тем же фиолетовым одеялом, на котором стоит тарелка с недоеденным пирожным, покрытым плесенью.
Я швыряю пирожное в корзину. Появлялся ли здесь мой отец после того, как я ушла?
Лила берет в руки гитару и плюхается на кровать.
— Не знала, что ты играла, — она устраивает гитару на коленях и бренчит струнами. — Мне всегда хотелось научиться играть, но мама никогда бы не позволила мне пойти на занятия. Ты должна меня научить.
— Я не играю, — бросаю сумку на пол. — Это гитара Миши. Его инициалы на задней панели.
Она поворачивает ее и смотрит на буквы.
— Итак, горячий парень из соседнего дома еще и музыкант. Господи, я практически падаю в обморок.
— Не теряй голову ни от кого из этого района, — советую я. — А с каких пор ты интересуешься музыкантами? Никогда, до сегодняшнего дня, не слышала, чтобы ты говорила что-то о привлекательности парней, играющих на гитаре.
— С тех пор, как они выглядят как он, — указывает она через плечо на дом Миши, который виден из окна моей спальни. — Этот парниша ну просто источает сексуальность.
Ревность рычит в моей груди, и я мысленно шепчу ей заткнуться. Беру фотографию, на которой мы с мамой в зоопарке, когда мне было шесть. Мы счастливы, улыбаясь, и солнце светит в наши раскосые глаза. Это разрывает мое сердце и я позволяю фотографии упасть обратно на стол.
— Есть низенькая кушетка на колесиках под моей кроватью, на которой ты можешь поспать, если хочешь.
— Звучит неплохо, — она убирает гитару с колен и подходит к окну, отодвигая занавеску. — Может нам следует пойти на вечеринку. Выглядит весело.
Я собираю волосы с глаз, прежде чем вытаскиваю кушетку на колесиках из-под кровати.
— Без обид, Лила, но не думаю, что ты сможешь пережить одну из вечеринок Миши. Все может получиться немного экстремально.
Она сужает глаза на меня, оскорбившись.
— Я могу пережить вечеринку. Это ты никогда не хотела идти ни на одну из них. А на той единственной, на которую я уговорила тебя пойти, ты просто простояла в углу, пила воду и дулась.
Я плюхнулась на кровать, раскинув руки и ноги по сторонам.