— Мел, ты заснула? — спросил Грег, глядя на спокойное, умиротворенное лицо девушки.
Она в ответ что-то промычала и, повернувшись на бок, положила руки под голову.
Грегори завороженно смотрел на нежный профиль, продолжая гладить ее по волосам. Его ноги немного затекли, но он не хотел тревожить Мелани, поэтому лишь прислонился спиной к дереву и закрыл глаза. Нет, он не заснул и даже не задремал, а просто сидел, наслаждаясь покоем.
Эльза тоже, набегавшись вволю, расположилась рядом с хозяином на пледе. Ее морда уткнулась ему в бедро. Грегори чуть приоткрыл веки и улыбнулся. Ну прямо-таки фрагмент картины «Счастливое семейство на отдыхе»!
Молодому человеку захотелось, чтобы этот момент длился вечно. Ему было хорошо с Мелани. Она красивая, умная, целеустремленная девушка. Правда, иногда немного вздорная, но это даже прибавляет ей пикантности. Человек не может быть идеальным. У каждого есть своя тень.
Думая о Мелани, он понял, что готов к началу серьезных отношений. Призрак прошлого — Стефани — больше не тревожил его, поэтому вполне можно отдаться любовному вихрю, который зарождается в его груди. Только вот захочет ли Мелани стать миссис Донован? Что, если нет? Как отреагирует на отказ его уязвленная гордость? Сможет ли он во второй раз пережить такое? — спрашивал себя Грегори.
Но ведь все в его руках. Он должен сделать так, чтобы Мел полюбила его!
Девушка зашевелилась и открыла глаза. Сначала ее взгляд был блуждающим, потому что реальность медленно осознавалась ее разумом. Но когда она полностью пришла в себя, то тут же отпрянула от Грегори.
— Ой! Извини, Грег. Кажется, я... заснула, — попыталась оправдаться она, густо краснея.
— Ничего страшного, — хриплым голосом произнес Грегори.
— Твои руки магически подействовали на мой рассудок. Тебе следовало стать массажистом, и ты бы зарабатывал бешеные деньги.
— Хм, если меня покинет вдохновение, то я, пожалуй, займусь этим.
— Так, интересно! Значит, ты тоже графоман? — спросила Мелани и заинтересованно посмотрела на молодого человека.
Грегори растерялся. Если тут же признаться девушке, что он и есть тот самый, известный во всем мире писатель Джон Спенсер, то очарование сегодняшнего дня закончится и ему придется искать разумные доводы, оправдываясь в ее глазах и извиняясь за вынужденную ложь. А ему сейчас не хотелось, чтобы Мелани разочаровалась в нем. Что же делать?
— Так, пробую свои силы. Картер мне в этом помогает, — быстро произнес он.
Мелани смотрела в голубые глаза, но их взгляд ускользал от нее. Что-то он не договаривает, подумала она, но не стала настаивать на подробностях. Однако из любопытства спросила:
— Есть какие-нибудь успехи?
— Небольшие, — односложно ответил Грегори и подумал, если бы она узнала правду о его гонорарах, то упала бы в обморок, но к такому повороту событий он не был готов.
— Это все потому, что ты плохо питаешься. Философы врут, будто муза является творцу на голодный желудок. Чтобы пришло вдохновение, стоит прежде как следует подкрепиться. — Девушка стала доставать из корзины сандвичи, небольшие пластиковые контейнеры с салатами, фрукты... Набрала, словно знала, что Грегори придет сюда, к озеру.
— Мел, неужели ты все это приготовила только для себя?
Девушка слегка покраснела.
— Конечно нет! Я хотела пригласить соседа, который и сам себе не готовит, и к тому же морит голодом собаку, — игриво произнесла она.
— Насчет собаки ты не права. Эльза у меня питается, как королева, я накупил ей разного собачьего корма.
— Консервами ты испортишь ей желудок. Собаки должны есть натуральную пищу!
В этот момент Эльза почувствовала, что речь идет о ней, и, подойдя к Мел, грустно посмотрела ей в глаза.
— Вот видишь, какой несчастный вид у твоей подопечной!
— Послушай, ты слишком драматизируешь ситуацию. Эта будущая мамаша просто хитрая попрошайка.
Мелани не стала его слушать и протянула Эльзе большой гамбургер. Овчарка радостно завиляла хвостом и с аппетитом зачавкала.
— Так, с собакой мы разобрались, а теперь наша очередь. Я, пожалуй, выпью лишь немного вот этого, — произнесла Мелани и, открыв термос, налила в стакан прохладного апельсинового сока. Затем обратилась к Грегори: — А тебе налить?