К счастью, через пять минут подошёл наш автобус. Я опустилась на сиденье и стала смотреть, как меняется пейзаж за окном, понимая, что пути назад уже нет.
Глава 13
Спустя какое-то время – казалось, прошла целая вечность – водитель автобуса наконец объявил, что через десять минут мы прибываем в Париж.
После того как мы позвонили в школу и сказались больными, Матс надел наушники и за всю дорогу перебросился со мной лишь парой слов – и то по необходимости. В кие моменты он обычно уходил в себя, и, хотя мне очень хотелось поделиться с кем-то своими тревогами, я не стала его тормошить и сосредоточилась на том, что нам предстоит сделать в Париже.
Первым делом нужно заселиться в молодёжный хостел и оставить там вещи, чтобы сразу отправиться по адресу, который прислал нам К. Оказавшись там, нужно убедить Сирелла, что мы – представители Даана де Брейна.
Матс придумал преподнести всё так, будто Даан хочет заключить сделку с Сиреллом. Мы собирались сказать, что, работая вместе с Дааном, изобрели новый невероятный аромат и теперь хотим предложить его Сиреллу в обмен на некоторое количество метеоритного порошка. Это помогло бы нам выяснить, есть ли у него этот порошок вообще, а если повезёт – то и где он хранится.
И всё-таки кое-чего я так до конца и не понимала. Конечно, у Сирелла было всё, чтобы открыть аптеку ароматов – аппаратура, необходимые ингредиенты и, допустим, даже новый метеоритный порошок. Вот только кто, скажите, будет заниматься там приготовлением волшебных ароматов? Раньше для этой цели всегда требовался настоящий ароматекарь. А ведь никто, кроме Даана де Брёйна, Виллема, Ханны и меня, нужными навыками не обладает.
Только бы наш план сработал, подумала я, проводя рукой по чехлу ароматического чемоданчика: мы захватили пару флаконов и на тот случай, если Сирелл де Ришмон не поверит во всю эту историю и раскроет наше прикрытие с фальшивыми именами, которые мы себе придумали. «Налёт сочувствия» или «Замедляющий аромат» наверняка помогут нам выиграть время для отступления.
А если не получится попасть в резиденцию, мы собирались поискать К. – в надежде, что он работает на «Этернитэ».
Вот так выглядел наш план.
Я чувствовала, что, не располагая полной информацией, мы идём на слишком большой риск, но при этом знала, что нужно непременно действовать. Ничего другого нам просто не оставалось.
Я продолжала смотреть в окно, и чем дальше мы въезжали в город, тем шире распахивались мои глаза. Париж оказался просто огромным и произвёл на меня сильное впечатление. Справа и слева мелькали белые фасады домов с тёмными балюстрадами. Строения из светлого камня в лучах солнца, казалось, и сами источали яркое сияние. Город понравился мне с первого взгляда. Проезжая мимо Сены, я чуть голову не свернула, пытаясь разглядеть широкую реку, разрезавшую город на куски, подобно огромному торту. Шпрее, протекающая у нас в Берлине, в сравнении с Сеной показалась мне просто жалкой речушкой. Взволнованная, я откинулась на спинку сиденья и стала высматривать Эйфелеву башню.
Из автобуса мы вышли уже во второй половине дня. Первым делом я обратила внимание на запах. В больших городах пахло совсем не так, как в маленьких деревушках. Воздух Парижа вобрал в себя запахи согретых автомобильными выхлопами камней, свежего багета, тяжёлого парфюма – в общем, это был перегруженный воздух мегаполиса.
– Ну что ж! – Матс стащил наушники, и, усмехнувшись уголком рта, махнул рукой вдоль полной уличных кафе и пекарен улицы. – Только после вас.
Хостел был набит под завязку. В нашей комнате, рассчитанной на восемь человек, пахло потом, грязными носками и явно не хватало кислорода. Видимо, мы попали в сезон школьных поездок в Париж девятых и десятых классов. Протиснувшись сквозь толпу подростков из шести человек, мы заняли последнюю свободную двухъярусную кровать. Мне сразу стало ясно: выспаться здесь не получится.
Матс уступил мне спальное место наверху – видимо, заметил, как я притихла, поглядывая на старших парней и девчонок вокруг, которые шумели и ссорились. Но в любом случае, это было единственное место в Париже, где нам по карману остановиться. К тому же это всего на две ночи.