– «Ля резиданс этернель»? – прочитал Матс, вскинув брови. – Это же значит «Вечная резиденция», верно?
– Думаю, да, – кивнула я и прилипла к решётке. Во внутреннем дворике были расставлены массивные глиняные горшки с декоративными кустами.
Я наклонилась ещё дальше вперёд – со стороны, наверное, казалось, будто я пытаюсь протиснуться меж металлических прутьев, – и дуновение ветра донесло до моего носа запах прелой земли, заставший меня врасплох. Я закашлялась, вздрогнула и даже схватила Матса за руку. От вони у меня просто перехватило дыхание. Но уже в следующую секунду стало ясно, что запах исходил не из внутреннего дворика, а с другой стороны. Послышался шорох платья, и я спиной ощутила, как позади нас кто-то остановился.
Пока я раздумывала, что нам делать дальше, Матс просто нажал на звонок «Вечной резиденции».
Спустя пару секунд загудел зуммер, и ворота открылись. Споткнувшись, я ввалилась во внутренний двор и, замерев в ужасе, обернулась к Матсу, который, казалось, уже сожалел о своём необдуманном поступке. Шаги позади нас становились всё громче. Вскоре дверь за нами закрылась, замок щёлкнул, и мы оказались запертыми во внутреннем дворе. И мы были там не одни.
На мгновение я испугалась, что это может быть баронесса фон Шёнблом. Обернувшись, словно в замедленной съёмке, я, скосив глаза, посмотрела назад. Слава богу, за нами в ворота вошла не баронесса. Нет – это была какая-то женщина, которую я никогда раньше не видела. Судя по её одежде и исходящему от неё запаху, она явно была одной из «вечных».
Вероятно, она тоже направлялась в резиденцию, но вежливо соблюдала дистанцию и пропускала нас вперёд. При мысли о том, кто отворил нам ворота и теперь ожидает нас за приоткрытой дверью первого этажа, у меня перехватило дыхание. Пути назад не было. Ладони у меня вспотели. Я сделала ещё несколько шагов к двери, но щель по-прежнему зияла чернотой, за которой невозможно было ничего разглядеть.
Матс встал сбоку и чуть позади, словно пытаясь прикрыть меня со спины, и легонько подтолкнул вперёд. Мне показалось, что я слышу его взволнованное дыхание – но, скорее всего, это было моё собственное. Сердце у меня в груди лихорадочно колотилось, меня вновь охватили сомнения: не была ли вся наша затея одной огромной ошибкой? Ведь мы крайне легкомысленно ввязались во что-то такое, из чего можем и не выпутаться. Что, если все «вечные» знают нас в лицо или не поверят заготовленной нами легенде? Никто не сможет нас отсюда вызволить – ведь никто и не знает, где мы сейчас. Оставалось лишь надеяться, что наш план сработает. Мне даже думать не хотелось, что будет, если нет.
Из-за напавшей на меня нерешительности я словно оцепенела и могла лишь, затаив дыхание, смотреть, как Матс стучит в приоткрытую дверь.
Дверь тут же распахнулась, и мы оказались лицом к лицу с пожилым человеком, который смерил нас серьёзным взглядом.
Глава 15
Чопорный и старомодно одетый мужчина, вероятно ровесник Ханны, манерой держаться сильно напоминал слуг в имении баронессы фон Шёнблом. Судя по едва уловимому приветственному поклону, он служил здесь дворецким.
– Bonsoir (Добрый вечер (фр.)), – совершенно невозмутимо приветствовал нас он. По его виду невозможно было понять, что он думает о нашем визите.
Поэтому я тоже ограничилась лишь одним «бонсуар» и точно таким же чопорным ответным кивком.
На лице нашего собеседника по- прежнему не отразилось ни дружелюбия, ни враждебности.
– Vous desirez? – пророкотал он.
«Что вам угодно?» – мысленно перевела я его вопрос. Мой французский оставлял желать лучшего, но на это его хватило.
– Э... Алор... – беспомощно залепетала я.
Где-то в недрах дома по каменным плиткам пола зацокали каблуки. Цоканье становилось всё громче, и из темноты коридора раздался высокий женский голос:
– Qui est la? (Кто там (фр.))
Дворецкий резко развернулся и снова склонил голову, когда женщина, чей голос мы только что слышали, приблизилась.
– Mademoiselle (Мадемуазель (фр.)), – сказал он и отступил в сторону. Теперь мы увидели прямо перед собой тёмный коридор, в котором можно было различить чей-то изящный силуэт, движущийся нам навстречу.
Дверь широко распахнулась, и к нам подошла девушка. Вероятно, она приходилась ровесницей тинейджерам в нашем хостеле, на вид ей было около шестнадцати. Правда, по этой девушке сразу было видно, что она ни за что не стала бы ночевать в хостеле. Всё в ней так и кричало о богатстве. Она немного походила на герцогинь и наследниц аристократических семейств из журналов со светскими сплетнями, стопки которых всегда лежат в комнатах ожидания у врачей, и, приходилось признать, была очень хорошенькой. Я сразу обратила внимание на её длинные чёрные волосы, блестящие как шёлк и такие гладкие, будто кто-то прошёлся по ним утюгом.