Пару секунд я собиралась с духом, уставившись на собственные руки, а потом спросила:
– А ты правда был таким только из-за «Тумана верноподданничества»? Или... может быть, я тебе просто надоела?
Матс посмотрел на меня немного испуганно.
– Неужели ты всерьёз думаешь, что я мог вести себя так и без аромата? – Он покачал головой и тяжело вздохнул. – Это... просто ужасно, что человек может так сильно измениться – всего- то наглотавшись не того средства из аптеки ароматов. Я ведь бросил в беде ту, кто мне важнее всего. – Матс посмотрел в сторону. – Прямо как мой отец.
– Ту, кто тебе важнее всего? – тихо спросила я и едва заставила себя выговорить следующую фразу: – Это ты меня имеешь в виду?
Матс посмотрел на меня как-то по-особенному, так, что у меня даже закружилась голова.
– Между нами всё хорошо? Как раньше? – спросил он, и от меня не ускользнуло, что на мой вопрос он не ответил.
– Да, – прошептала я и, следуя какому-то внезапному порыву, вдруг взяла его руку и на мгновение сжала.
В следующую секунду я хотела было убрать руку, однако мне это не удалось, потому что Матс уже крепко сжимал мою ладонь в своей. Я украдкой покосилась на него: он едва заметно улыбался.
Остаток пути мы так и просидели. В основном мы молчали и слушали, как все остальные в машине обсуждали пережитое. Просто не верилось, что все это в самом деле случилось с нами.
В какой-то момент меня, должно быть, сморил сон – по крайней мере, я помню, что проснулась уже почти у самого дома. Леон включил музыку, и они с Бенно принялись распевать во всё горло.
Когда я наконец увидела в окно виллу «Эви», у меня с души упал камень размером с нашу метеоритную глыбу. Мы один за другим повыскакивали из тёплого салона авто на улицу и стали потягиваться, разминая затёкшие за время долгой поездки конечности.
Возле бокового входа виллы «Эви», ведущего в квартиру Ханны, стояли какие-то люди. Ну и ну: у Ханны редко бывали гости, а уж чтобы несколько человек одновременно – такого и вовсе никогда не случалось.
Я медленно пошла в ту сторону, чтобы посмотреть, что там происходит. Матс тоже заметил это небольшое собрание у дверей и пошёл вслед за мной.
Приблизившись всего на пару шагов, я рассмотрела, кто беседовал с нашей соседкой.
Первой мне бросилась в глаза светловолосая женщина.
– Хелена! – окликнула её я. Там и правда стояла Хелена – дочь Виллема, которую мы пару месяцев назад освободили из имения баронессы фон Шёнблом. В следующую секунду я заметила и самого Виллема, а также его внука Эдгара.
Пока я раздумывала, как эти трое оказались здесь, Виллем повернулся в нашу сторону и слегка улыбнулся. Надо было хорошо знать Виллема, чтобы оценить, какую радость на самом деле выражал этот едва заметный жест: как если бы он одновременно праздновал Пасху, день рождения и Рождество. Улыбка на лице Виллема смотрелась примерно так же неуместно, как на моём – борода.
Бенно, которого это, видимо, совершенно не смущало, подбежал прямиком к Ханне с Виллемом. Ханна явно была сильно простужена, это было заметно по её рассеянному взгляду. Видимо, у неё до сих пор не спала температура. Может быть, из-за болезни она и вовсе не заметила нашего отсутствия? Или всё же заметила и сейчас начнёт метать громы и молнии? Хотя в тот момент это меня не так уж волновало – я просто была рада всех видеть.
– Каким это ветром вас сюда занесло? – спросила я Виллема, улыбаясь ему в ответ.
– Бонски послал нам сообщение, – ответил Виллем. – Он сказал, что было бы неплохо нам тут объявиться.
Хелена, здороваясь, крепко и от всей души обняла меня. Присмотревшись к ней, я заметила, что она выглядит очень уставшей, вымотанной, и стала заметно старше, чем в нашу предыдущую встречу. Я уже видела такое прежде на примере баронессы фон Шёнблом. Когда «вечный» прекращал пользоваться «Ароматом вечности», искусственно добавляющим годы жизни, время тут же брало своё, и человек старел на глазах – гораздо быстрее, чем другие. Вероятно, Хелена в ближайшие годы превратится в совсем пожилую женщину.
Я повернулась к следующему гостю и улыбнулась ему:
– Привет, Эдгар.
Он пожал мне руку. Вышло это у него довольно формально.
– Привет, Люци, – сказал он.
Эдгар был всё так же бледен, как и пару месяцев назад. Но он тоже стал старше – старше, выше и увереннее в себе. Тогда, в имении баронессы, мы встретили мальчика с почти ещё детскими чертами лица. Теперь же этот мальчик превратился в молодого человека, который вот-вот начнёт считать себя взрослым. Его волнистые тёмные волосы были зачёсаны набок и тщательно уложены гелем. Одет был в белую рубашку, элегантные брюки и мокасины, из-за чего казался ещё старше. Мне бросилось в глаза, как сильно изменился его взгляд. Вместо прежней бездонной грусти, которая так врезалась мне в память, в нём теперь появилось какое-то своевольное упрямство. Он казался не только повзрослевшим, но и каким-то рассерженным, что ли. Как будто не только винил «вечных» в случившемся с ним в имении баронессы, но и злился на весь мир за то, что был лишён детства.