Писарь вгляделся в кольцо:
– Оно из гробницы Сетнахта.
Сетнахта? Он был одним из выдающихся прародителей фараона, хозяином Памиу, моего предка. И Сетнахт, и Памиу были в своё время легендами, так что саркофагу, в котором лежала мумия Памиу, также суждено было стать легендой. Сделанный из золота и дерева, он должен был быть похож на живую кошку, с золотым мехом и глазами из блестящего янтаря.
– Сетнахт, да? – Капитан кивнул. – Я так и прочитал. Мы проверили его гробницу, и она всё так же запечатана, но, похоже, кто-то нашёл другой вход. Нам нужно вскрыть печати и посмотреть, что ещё оттуда украли – с вашего разрешения, мои господа.
Вместо ответа писарь передал кольцо визирю.
Визирь сжал кольцо в кулаке.
– Капитан, как вы можете просить нас о том, чтобы вскрыть священное место упокоения Сетнахта? Насколько нам известно, это кольцо никогда и не было в гробнице. Возможно, его подменили во время похорон Сетнахта, больше века назад.
– Его нашли на земле, рядом со стражниками, на которых напали, – ответил капитан. – Маловероятно, что оно лежало там целое столетие, мой господин. Всю территорию регулярно осматривает дозор, там постоянно проходят бригады рабочих. А золото блестит на солнце.
Визирь нахмурился. Писарь что-то перечеркнул на своей доске.
– Никто не хочет ломать священные печати на гробнице, – продолжил капитан. – Но если есть подозрения, что её ограбили, мы обязаны что-то предпринять. Если вы не можете дать разрешение, я буду вынужден поехать к самому фараону.
Визирь покраснел, хотя я не мог сказать, от смущения или от гнева.
– Ладно, – рявкнул он. – Вскрывайте гробницу.
Если сначала лицо визиря было красным, то когда они распечатали гробницу, оно стало ярко-пурпурным. Наши глаза едва успели привыкнуть к тусклому свету факелов во внутренней камере, как он завопил:
– Воры! Предатели! Еретики! Они нарушили вечный покой Сетнахта! Они украли его сокровища!
Сидя на руках у Кенамона, я потрясённо осматривал гробницу.
Она была разрушена.
Воры сняли золото со статуй. Они искромсали покрытую золотом мебель – вероятно, чтобы вынуть драгоценные камни. Но хуже всего было то, что они вскрыли огромный каменный саркофаг, в котором лежала мумия Сетнахта, и сорвали с неё бесценные амулеты и ожерелье.
– Они забрали даже скарабея его сердца, – тихо сказал Хепри, глядя на обнажённую грудь мумии.
Туда, где у мумии сердце, помещали камень в виде скарабея. Он должен облегчить путь умершего в загробный мир. Скарабей сердца Сетнахта наверняка был огромным и, вероятно, выполненным из яшмы или аметиста. Очень ценным, проще говоря.
– Святотатство! – закричал визирь, и я был вынужден согласиться.
Но затем, спрыгнув на пол, я увидел нечто похуже.
– Хепри! – крикнул я. – Миу!
Миу поспешила ко мне.
Хепри вцепился в мою шерсть.
– Что такое, Ра?
Я сделал жест трясущейся лапой.
– Смотрите! – Мне пришлось прикрыть собственные глаза, чтобы не видеть это ужасное зрелище. – Мой великий предок, Памиу – это его мумия валяется на полу. Грабители украли его золотой саркофаг!
Глава 6
На охоте
Я заставил себя вновь взглянуть на кошачью мумию. Уши были отломаны, бинты распущены. Сквозь время и пространство я словно услышал голос Памиу: «Отомсти за меня, Ра Всемогущий. Убедись, что правосудие восторжествует».
Как я мог проигнорировать такой зов?
– Великий Детектив берётся за дело, – громко пообещал я.
Хепри прокашлялся:
– Ты имел в виду, Великие Детективы.
– Верно, – согласилась Миу. – Мы команда.
И правда. Мы договорились об этом, когда завершили наше предыдущее дело.
– Но это дело – личное, – сказал я им. – Это мой предок лежит здесь. Поэтому я должен обо всём позаботиться.
– Мы вместе сделаем это. – Взмахнув хвостом, Миу шагнула к осквернённой мумии Памиу. – Ты думаешь, что я не расстроена, Ра? Кошка есть кошка.
– Но эта кошка – особенная, – напомнил я ей. – Ведь далеко не каждый кот фараона получает золотой саркофаг. Этой чести удостаиваются только лучшие, только самые любимые. – Понизив голос, я признался: – Если честно, я тоже надеюсь получить такой.
Миу вздохнула и подняла взгляд на Хепри. А я вернулся к бедной растрёпанной мумии Памиу, чтобы осмотреть её. Без сомнения, грабители сорвут с его прекрасного саркофага яшмовые глаза, а остальное расплавят на золото.