Хепри соскочил с моего меха и побежал по руке визиря. Тот взвизгнул и отпустил меня.
– Отличная работа, – прошептал я, когда Хепри запрыгнул обратно мне на голову.
– Жук! – Рот визиря скривился в гримасе отвращения. – Ползающий в кошачьей шерсти…
Если честно, люди слишком накручивают себя из-за насекомых.
– Это скарабей, – пояснил фараон. – Священное создание теперь неразлучно с Ра. Это великий знак божьей милости.
– Ты слышал, Ра? – тонкий голосок зазвучал у меня между ушей. – Я знак божьей милости.
– Да ну? – Я надкусил ломтик жареной баранины, любезно поданной слугами фараона. – А я-то думал, что ты просто мой приятель.
– Только этого мне ещё не хватало, – пробормотал визирь. – Мерзкая кошка с навозным жуком на голове.
Он так сильно сгорбился, что, вероятно, думал, что его никто не услышит. Но лицо фараона помрачнело:
– Что ты сказал, визирь?
Визирь испуганно посмотрел наверх и слабо улыбнулся фараону:
– О, Правитель всех правителей, я сказал… эм… именно этого мне так не хватало – царской кошки со священным жуком на голове. – Он погладил меня, обойдя рукой место, на котором сидел Хепри. – Это предзнаменование отличного дня.
– И правда. – Фараон оглядел меня с обожанием. – Ра идеальный компаньон для путешествий. Да хранит вас Амон-Ра во время вашей поездки.
Махнув мне рукой на прощание, он отвернулся. Шестеро носильщиков подняли паланкин на свои плечи.
– А где Миу? – взволнованно прошептал Хепри.
Пятнистый комок меха ввалился в паланкин.
– Извините, – сказала Миу. – Охотилась за крысой.
Визирь с отвращением взглянул на Миу:
– Я так полагаю, ты тоже под царской защитой. – Оглянувшись на отдаляющегося фараона, он оттолкнул всех нас от себя. – Если я увижу хоть один кошачий волосок на своей одежде, вы все поплатитесь за это. А про навоз я даже говорить не буду.
«Да ты ведь только что о нём сказал», – подумал я. И я знал, что Хепри подумал о том же, потому что он захихикал.
Я с комфортом растянулся в передней части паланкина и принялся драть подушки визиря. Миу устроилась рядом со мной.
Визирь надулся и уставился в другую сторону.
Паланкин закачался, и Хепри потёр лапками в предвосхищении:
– Мы едем в Долину Царей!
Глава 3
Место Истины
Солнце припекало. В паланкине было очень комфортно. К тому времени, как мы пересекли Нил и направились в глубь пустыни, я доел закуски и заснул, видя сны о тушёном мясе антилопы и жареных перепёлках.
– Просыпайся, Ра! – затрубил Хепри мне в ухо.
Я не открыл глаза и попытался отодвинуть его от себя лапой:
– Хепри, пожалуйста! – Ещё один кусочек мяса антилопы…
– Ра, мы приехали, – сказала Миу. – Ну, по крайней мере, мне так кажется.
Я открыл глаза – и тут же пожалел об этом. Окружённая стеной деревня из глинобитного кирпича выглядела такой же иссушенной и пыльной, как и утёсы позади неё, – небо и земля по сравнению с элегантными Фивами. Но это место было мне знакомо. Я уже приезжал сюда несколько лет назад, когда фараон выбирал место для нашей гробницы.
– Это Сет-Маат, – объяснил я Хепри и Миу, – Место Истины.
Хепри выглядел смущённым:
– Я думал, мы собирались в Долину Царей.
– Долина начинается там. – Я кивнул головой в сторону высоких утёсов к северу от нас. – А в Сет-Маате живут рабочие. – Я повернулся к толпе, собирающейся у стен. – Глядите-ка! Они ждут меня.
С Хепри, повисшим у меня на шее, и Миу, следующей за мной по пятам, я вышел поприветствовать свой народ.
Грузный мужчина с синими от чернил пальцами сделал шаг вперёд и поклонился. В одной руке у него была деревянная палочка, а в другой – доска для письма.
– Добро пожаловать в Сет-Маат, Властелин Могучей Лапы. Мы были так горды услышать от фараона, что нам представится честь принимать вас.
– Эй, да я его помню, – прошептал я Хепри и Миу. – Это писарь гробницы.
Встречали ли вы когда-нибудь писаря гробницы? Если у вас нет собственной гробницы, то вряд ли. Он нужен для следующего: когда фараон или визирь отправляют указы рабочим гробницы, писарь гробницы зачитывает их для всех и пишет ответ. Он сообщает фараону и визирю, что указы были получены, и уведомляет их о возникающих проблемах. В его работу также входит писать обо всём, что происходит на месте строительства гробницы: о каждом одолженном зубиле, о каждом отсутствующем рабочем, о каждой уплаченной монете.