У нее осталось только одиночество и пустой дом по вечерам. Как ни включай музыку, как ни зажигай свет во всех комнатах, как ни приближай к себе энергичных молодых соискателей, готовых ради получения научной степени ухаживать за красивой, но годящейся им в матери женщиной – все это только иллюзии, которые не заполнят ее одиночество. Все равно она все время будет жить в холодной пустоте. А Джо – в пансионах и летних лагерях. Лена своего добилась. Теперь она еще легче сможет манипулировать своим отцом. Комплекс вины – страшная вещь...
Келлар сползла с катушки на колени и подняла голову. Черные тучи на небе бледнели и таяли. Вода из черно-серой становилась снова голубой и прозрачной – значит, Нери и Мейра уже добрались до своего острова и активировали синхроним по всем правилам.
А вот и Джозеф с Леной тоже вышли на палубу и умильно улыбаются, глазея на небо и море. Келлар прикусила губу почти до крови и с такой силой стукнула по якорной катушке, что руку пронизала боль до самого плеча. Лучше бы Кел опоздал. И лучше бы ей первой было погибнуть в глобальной катастрофе – вместе с Нери, Мейрой и Леной...
– Зачем вы нам помешали! – прокричала Келлар в ту сторону, в которой скрылись океанские девочки, унося синхроним и в бессильной ярости сжала кулаки. Порыв ветра взметнул черные волосы женщины и пронизал ее холодом сквозь белый костюм. Келлар с трудом поднялась и медленно дошла до борта, вцепилась руками в поручни и склонилась над бурлящей у винтов водой. Еще бы один шаг, и с болью и ледяной пустотой будет покончено навсегда. Но решимость изменяла ей, и тело отказывалось сделать этот шаг, который полчаса назад так легко дался Лене.
Келлар так и стояла у борта, держась за поручни и почти ослепнув от слез и ветра, пока "Исида" не вернулась в порт. Увидев, что Хеллегран с дочерью спускаются на берег, Келлар встряхнулась, заставляя себя очнуться, и направилась следом. Встречающие "Исиду" в порту подчиненные потом вспоминали, что вице-президент ковыляла по трапу, как смертельно раненый зверь.
Маленькую фигурку на скамейке у причала первой заметила Лена и удивилась: что делает в закрытом порту этот маленький мальчик с огромным рюкзаком.
Мальчик посмотрел на пришвартовавшийся корабль, на людей, спускающихся с трапа, вскочил со скамейки и бросился навстречу им с возгласом:
– Мама, ну наконец-то! А я из лагеря. Его закрыли из-за этих толчков. Нас повезли обратно в школу. А я попросил водителя остановить автобус возле УБРИ. Можно будет пожить на каникулах у тебя? Только не отправляй меня обратно в школу! Мама, ну что ты молчишь? Что с тобой? Ты что, плакала? Ты заболела? Мама!
– Мама? – растерянно повторил Хеллегран, увидев, как мальчик бросил рюкзак и с разбега повис на плечах у Келлар, а она упала на колени и прижалась лицом к синей куртке мальчугана.
– Все хорошо, Джо, – ответила она наконец-то, подняв голову, но все еще держа мальчика за плечи, потом встала и выпрямилась. – Сейчас мы поедем домой, только подожди пять минут. Ладно?
– А почему ты плакала? – настаивал мальчик.
– Разболелась голова, – Келлар отошла к скамейке, вытаскивая сигареты. – Но сейчас уже все прошло, правда.
– Что с ней? – спросил мальчик у Хеллеграна и Лены. – Мама никогда ничего мне не говорит, думает, я еще маленький.
Хеллегран посмотрел на него, и ответ застрял в горле. Джозеф увидел свою уменьшенную копию, только черноволосую и без очков. Судя по ошеломленному виду Лены, девочка тоже заметила, как этот мальчик похож на ее отца.
– А, вы мамин начальник? – продолжал расспрашивать Джо. – Я видел вас по телику. Вы доктор Хеллегран? А я Джозеф Келлар. Почему мама плакала? Вы что, ругали ее?
– М-м-м... Видишь ли, Джо... – Хеллегран растерянно потер лоб, не зная, как разговаривать с этим неизвестно откуда взявшимся ребенком Келлар и как к нему относиться. – Все не так просто. И... И есть вещи, о которых я не имею права рассказывать без согласия миз Келлар.
– Ну, так я и знал, – разочарованно махнул рукой Джо. – У взрослых вечно какие-то тайны.
– Так тебя зовут Джозеф? – спросил Хеллегран. – А... А сколько тебе лет?
– Восемь, – ответил мальчик. – В ноябре исполнилось.
Хеллегран быстро произвел в уме несложное вычисление. Да, время совпадает. Теперь понятно, почему Келлар после поездки в Нью-Йорк вдруг взяла длительный отпуск, нашлось и логическое объяснение ее периодические отлучки, и ясно, для кого она просматривала проспекты летних лагерей. Все связалось в идеально ровную цепочку, первое звено которой – в отеле "Плаза" в Валентинов день.
Он посмотрел на Келлар, которая курила на скамейке и все чаще бросала в их сторону настороженные взгляды и вся напряглась, как сжатая пружина. "И ведь почти девять лет скрывала! Да так, что никто и не заподозрил. Что за женщина!"
– А почему вы спрашиваете? – мальчик тоже почувствовал напряжение матери и волнение любопытствующего человека в черном костюме.
Хеллегран запнулся. Как ответить? "Наверное, я твой отец"? Глупо. Этот ответ годится только для некогда обожаемых его женой сериалов бразильской студии "Глобо". Джо и так испуган из-за матери, которую явно очень любит. И поэтому смотрит на них с Леной пытливо и исподлобья: не из-за них ли плакала его мама.
Келлар выбросила окурок в урну, встала, что-то коротко сказала крепкому парню в белых шортах и футболке, и он потащил рюкзак Джо к ее машине.
– Поехали домой, Джо, – Келлар подошла к ним и положила руки на плечи мальчика. Хеллегран постарался встретиться с ней глазами, но женщина не смешалась и не отвела взгляд. – Доктор Хеллегран, мне нужно два часа. Я должна отвезти Джозефа домой.
– И как я поверил, что ты искала лагерь для детей своей подруги, – покачал головой Хеллегран. – Нет бы мне вспомнить, что ты со своими школьными подругами годами не общаешься, а других у тебя не появилось. Как-то я не словил мышей... А, ну да, разумеется... Конечно, ты можешь отвезти Джо домой и провести с ним остаток дня.
– Пошли, Джо, – Келлар мягко потянула мальчика за рукав, но Джо сердито дернул плечом:
– Подожди, мама, я хочу спросить. Почему вы меня спрашивали, сколько мне лет?
– Джозеф, сегодня у меня было самое кошмарное утро в жизни, – Келлар уже сильнее потянула сына за рукав. – И я прошу тебя... Хоть ты не допекай меня. Пошли, я сказала! Мы едем домой. Ты меня понял? Если я рассержусь, ты пожалеешь, что не послушался по-хорошему.