— Хм-м-м…
Только это и произнес.
Видимо, тот факт, что Кичиро выжил, никак не укладывался у него в голове.
Потом нахмурился и заметил:
— Он… умеет заводить друзей…
Вместе с этим рядом возникли профили с фотографиями Кайто и Исао, запечатленными на недавней съемке. Шерстит Сеть, поняла она. Собирает информацию. Чертов ублюдок. Но ей нечего было сказать, поэтому Хэби лишь повела плечом.
Нельзя было выдавать о себе слишком много. Чревато, с такими людьми, как он.
— Не беспокоишься? — резко произнесла она. Ханзе бросил на нее недоуменный взгляд. — О своей подруге. Она едва ушла.
В это же время пустота вокруг них пришла в движение, и среди темноты возникло множество огней. Все больше и больше, они трансформировались в неказистых чудовищ, словно сошедших с древних картин. Хромированный скелет, лисы с бубнами, огненные колеса…
— С моей подругой, — улыбкой произнес Ханзе, — все будет в порядке. Это лишь расходник. Заслужишь доверия — узнаешь побольше.
И щелкнул ее по носу, едва ощутимо.
Существа вокруг продолжили свой ход.
Вот он, подумалось Хэби, парад сотни демонов, которые сейчас Додомеки натравит на кого-то в Сети.
— Давай начистоту. Ты либо очень чистая, либо хорошо врешь. Одно из двух. Меня устраивают оба этих варианта. Я люблю играть. Я свяжусь с вами… когда понадобитесь. Можете продолжать делать то, что вы делали. Вы прошли мой… тест, — он хихикнул, — развлекли меня. Передавай Кичиро, что он не так уж и плох… Хотя нет, ничего не передавай. А то он еще узнает, что это я натравил на него убийц. Так что, давай так.
Ханзе сложил руки замком и взглянул на нее с доброй солнечной улыбкой.
— Ты нарыла кое-какую информацию, но не смогла утащить ее с собой. И, конечно же, завела пару контактов, с которыми в скором времени свяжешься. И тогда мы решим, что делать с вами. В положительном ключе, разумеется. Выясним, зачем вы нужны там, а мы — вам. Идет?
И он протянул ей руку, вновь.
Но уже не для проверки.
Хэби недоверчиво уставилась на него и сузила глаза. Этот человек, напомнила она себе, только что хотел убить твоего друга просто потому, что он ему не понравился. Рукопожатие у Ханзе было крепким, горячим — мужским, а рука твердой.
Он улыбался, и это была одна из самых искренних улыбок, какие она только видела.
— Меня зовут Ханзе Макото.
И в ту секунду, когда их руки разомкнулись, ей почудилось — на секунду — словно вместо Ханзе перед ней появился глитч, образ красивой женщины в роскошном кимоно.
Улыбка у них была одинаковой.
Затем, киберпространство померкло.
Где-то далеко, на одной из крыш, сидела она.
Раненная рука держалась на одних лишь проводах и лоскуте мяса, под ногами образовалась лужа крови, но она этого словно не замечала. Блаженным взглядом смотря куда-то в пустоту, она качалась, словно вот-вот потеряет сознание, лишь для того, чтобы в самый последний момент резко распахнуть их, глаза — яркие, зеленые — и продолжить цикл заново.
Дыхание хрипом вырывалось у нее из груди.
Затем, раздался щелчок. И по локальной связи, в ушах у девушки, зазвенел полный ярости голос Ханзе:
— Ты, мать твою, опять все просрал. И мне опять придется за тобой все убирать. Что с тобой не так, Отора?! Ты становишься бесполезным, ты это понимаешь?
Разбитый мопед тоскливо поблескивал поломанными фарами в неоне пробуждающегося города.
Стоя перед ним, его хозяин с тоской осматривал повреждения. Нет колеса, изрезанный катаной, расстрелянный едва ли не в упор… Больше этот хлам с места не сдвинется, это точно.
Опустив на него сумку доставщика, хозяин мопеда издал полный тоски и боли вздох, следом за чем накинул капюшон и неторопливо двинулся в темноту.
Что ж, подумалось Ситиро. С этой работой тоже не вышло.
Глава 4. Паломничество на гору Пэнлай
Что бы не произошло за этот небольшой промежуток времени, пока его пытались убить в комбини, домашний терминал решил аналогично послать Кичиро нахер и перестал отвечать. Можно было предположить всякое — самое страшное даже — но, когда он прибыл на место, к себе домой (очаровательное местечко, переделанное из складского помещения старого ангара, где тысячу лет назад располагался базар одежды), то увидел… Да ничего он не увидел. Это одновременно и радовало, и настораживало, типа, какого черта вообще? Нет, ну, то есть, хорошо, но…
И целая куча ошибок компиляции. Манящий образ Момидзи оставался так же далек, как… ну, далек. Вот. Просто. Боже, нельзя же подбирать к каждому слову поэтичное сравнение, он же не писака какой-то.