– Королева ещё не оправилась после болезни. Как бы от танца ей не стало хуже. – Сэр Филипп наконец удостоил меня взгляда. Я сглотнула и вжалась в стол. – Но, возможно, Её Величество позволит мне самому выбрать себе даму?
Я перевела взгляд на Леонарда. Тот хмыкнул, но спорить почему-то не стал. Филипп Рочестер, определённо, ходил у него в любимчиках. Любого другого, ворвавшегося в покои королевы и попытавшегося остановить короля, уже бы давно вздёрнули на первом же суку, а этому не сделали ничего. То ли родство с королём помогло, то ли заслуги перед отечеством, судить было сложно, но факт оставался фактом. Леонард махнул рукой и дал добро. Я склонила голову и тоже притворно улыбнулась.
– Если это доставит Вам удовольствие.
– Тогда я выбираю Вашу фрейлину. Леди Маквил, Вы не откажите мне в чести быть моей дамой на сегодняшнем пиру?
Все взгляды присутствующих обратились к Сесилии, и та покраснела до корней волос. Сэр Филипп вышел из-за стола и, остановившись в двух шагах от меня, протянул ей руку. По телу побежала мелкая дрожь, словно на улице бушевал ураган и кто-то забыл закрыть за собой дверь. Я поёжилась и пожалела об отсутствии шали, а Сесилия мягко вложила свою почти детскую ладошку в огромную руку сэра Филиппа. Он вывел её на середину зала, и музыка заиграла вновь.
И их танец был действительно сногсшибательным. Если бы я не видела собственными глазами, то ни за что бы не поверила. Куда? Куда делась вечно угрюмая и всем недовольная леди Маквил? Как заблестели вдруг её глаза, как озарилось лицо, какой милой и ласковой стала улыбка. Если во дворце случались танцы, Анна никогда не упускала случая покружиться под музыку. Её муж мучился ревматизмом и сам не танцевал никогда, но ей веселиться не запрещал. Сесилию же, как и меня, обычно не приглашали. Может, из-за уважения к её трауру, который, на минуточку, закончился ещё до турнира. А может, из-за кислого выражения лица. И вот сейчас она порхала по залу, как бабочка. Лёгкая и воздушная. Отчего-то в этот момент мне подумалось, что танцует она даже красивее, чем Анна, да и сама намного красивее Анны. Или её сделал такой сэр Филипп?
О, последнее я знала почти наверняка. Слишком часто наблюдала похожее на своей работе. Когда не слишком привлекательная девочка из восьмого, девятого или десятого класса вдруг оказывалась в поле зрения самого популярного мальчика школы. Да у неё даже голос менялся. Часто она заикалась и краснела, но порой расцветала и становилась поистине очаровательной. То же самое происходило сейчас с Сесилией. Она, несомненно, была влюблена в Филиппа Рочестера и, похоже, любила его уже давно. А он, вероятно, никогда её не замечал. Да и как можно было заметить девушку с совершенно заурядной внешностью, одетую в мрачное платье и с постоянно мрачным выражением лица? Хорошенькая, ежеминутно смеющаяся Анна попросту её загораживала и не давала раскрыться. Но сегодня Сесилию вдруг увидели все.
И самое ужасное, что мне это не понравилось. Нет, не потому, что к ней были прикованы взгляды всех придворных мужчин, и даже король смотрел на неё с интересом. Мне не понравилось другое, и за эту мысль я самолично захотела себя ударить. Мне не нравилось то, что Сесилия была влюблена в главного телохранителя короля и от радости, вызванной танцем, едва стояла на ногах. Боже, я ревновала Филиппа Рочестера, и это казалось таким смешным и нелепым, что я хорошенько ущипнула себя за запястье.
– Чем ты только думаешь, Рита?! – отругала себя мысленно я. – Тебя в любой момент могут обвинить в колдовстве и обмане, а ты сохнешь по рыцарю, который, который…
– Который почему-то до сих пор тебя не сдал, – ответила мне не то совесть, не то здравый смысл. Я поморщилась. Оставаться во власти сэра Филиппа было, откровенно говоря, не классно. Сколько это продлится? Однажды ему всё это надоест, и что тогда?..
В панике я закрыла глаза. Танец закончился, и довольная Сесилия, возложив венец на голову победителя, вернулась на место. Сэр Филипп встал позади короля. Я смотрела на него до тех пор, пока наши взгляды не встретились, а потом Леонард накрыл мою ладонь своей.
– Будь готова сегодняшней ночью.
__________________________
*Ребек - старинный смычковый струнный инструмент, повлиявший на формирование инструментов всего скрипичного семейства.
Глава 17
Леонард пришёл в мои покои ровно в одиннадцать. Переодевшись в летнюю сорочку без рукавов, я ждала его, сидя на кровати. Волосы распустила сама, и те лежали на покрывале густыми, тёмными волнами. Не знаю, что добавляли в серое, пахучее мыло, которым меня мыли уже полгода, но действовало оно потрясающе. Не было ни перхоти, ни секущихся кончиков. Только гладкие, блестящие пряди, по-прежнему спадающие ниже колен.
На этот раз король вошёл в мою спальню спокойно и без лишних телодвижений. Дверь на петлях не покосилась и жалобных скрипов не издала. На Леонарде был уже знакомый мне красный халат с золотой вышивкой, и, глядя на витиеватый узор, я впервые подумала о кинжале, спрятанном под моим матрасом. Я была уверена, что смогу достать его меньше, чем за секунду. Я была уверена, что смогу убить короля одним точным ударом в сердце. А ещё я была уверена, что после этого уже никто, включая сэра Филиппа, Розу и Колина, не придёт ко мне на выручку.
Леонард приблизился – я не встала. Не только не встала, но и вытянула вперёд руку. Я хотела, чтобы он остановился. И король остановился, мрачно сдвинув на переносице брови.
– Ты сломал мне два ребра.
– Ты сама напросилась.
Мне захотелось обмазать его смолой, вывозить в перьях и поджечь, а потом долго-долго смотреть, как он прыгает и кудахчет от боли, как курица. Сама напросилась! Ну ещё бы?!
– Ты даже не дал мне ничего объяснить.
– Мне и без объяснений всё было понятно.
– И что же тебе было понятно? – Мой голос зазвучал громче и стал жёстче. – Ты бы убил меня, если бы Филипп Рочестер не вмешался.
Леонард подошёл ко мне вплотную. Его лицо стало багровым то ли от гнева, то ли от чего-то ещё. Я понимала, что он не станет просить прощения, не станет валяться у меня в ногах и умолять забыть, обещая при этом, что такое больше не повторится. Я бы всё равно не поверила. Мы оба знали: повторится и не раз, причём по причинам, от меня не зависящим. Но я надеялась увидеть в его глазах хотя бы проблеск раскаяния. Зря. Там не было ничего, даже отдалённо похожего.
– Мне нельзя.
– Лекарь ничего такого не говорил.
– Разумеется, потому что моё тело принадлежит мне, а не лекарю, и мне лучше знать, что для него хорошо, а что плохо.
Леонард потёр горбинку на носу и пристально посмотрел мне в глаза. Я ждала, что он либо уйдёт, либо залепит мне новую пощёчину. Но случилось почему-то третье. Он сел рядом со мной на кровати.
– Неужели, ты не понимаешь, Маргарита? Мне нужен наследник! Нам нужен наследник. Сын. Чтобы доказать, что мы не прокляты. Что мой род не прервётся. Законный, не бастард. Не думай, что молишься только ты. Я тоже молюсь. Каждый день. Епископ Андерс сказал, что мы должны молиться вместе, и тогда Бог услышит наши молитвы.
Его гладковыбритое лицо выглядело усталым. Поры были крупными, кожу вокруг глаз изрезало несколько мелких, но глубоких морщин, на месте соединения шеи и подбородка уже начала образовываться крупная жировая складка. Я впервые задумалась о том, сколько Леонарду лет. Тридцать? Тридцать пять? Или больше?
– Молиться мало. Что толку молиться, если мы каждый день грешим, забирая у народа последнее?
– Я уже тебе говорил, Маргарита, война будет! – Чистая лазурь его глаз опять стала тёмной. Изо рта вместе с бранными словами полетела слюна. Вскочив с кровати, он принялся ходить по комнате и размахивать руками. – Гвинед уже уничтожил Поуис и также легко уничтожит нас, а потом будет единолично править всем Уэльсом. Ты этого хочешь? Тут либо мы их, либо они нас.
Я перевела взгляд на свои ступни, обутые в мягкие овечьи тапочки.