Нэн привела меня к кабинету короля. Я расправила плечи и хорошенько одёрнула платье. Какая ирония! Снова здесь. Если бы я не была напугана, то, наверняка, бы рассмеялась. В тот раз, когда в шкатулке лежала голова Лэндона, Леонард чуть не придушил меня. Интересно, что он предпримет сегодня?
Едва завидев меня, стражники расступились в стороны. В глаза не смотрел ни один, зато все, как по команде, косились на противоположную стену. Я мысленно обозвала их трусами. Трусами, не имеющими собственного мнения, и сама открыла двери в кабинет.
Леонард метался по комнате, точно загнанный в клетку зверь. К ужину он успел переодеться в парадную золотисто-чёрную тунику, подпоясанную на талии широким ремнём, ярко-оранжевые шоссы* и длинные чёрные туфли с загнутыми к верху носами. Высокая корона, большой нагрудный крест – всё было подобрано до мелочей, и только бегающие глаза да перекошенный от гнева рот портили его дюже изысканный вид. Застыв у дверей, я склонилась в глубоком реверансе. Самом низком, на который только была способна.
– Ты уже знаешь?
– Знаю…
Он не приблизился, я тоже продолжила стоять у дверей, мечтая выйти за них, как можно скорее. За последние полгода в кабинете короля ничего не поменялось. Всё тот же дубовый стол, шкаф и гобелен, изображающий красного льва, стоящего на задних лапах. Разве только камин сегодня никто не топил, отчего в комнате было зябко и пахло сыростью.
– Я предупреждал тебя!
Изобразив раскаяние, я опустила голову. Руки Леонарда были сжаты в кулаки, и я подумала, что, если сейчас он набросится на меня, то живой отсюда уж точно не выпустит. Сэр Филипп далеко, а никто другой, кроме него, заступаться за меня не станет.
– Ты понимаешь, что сейчас может быть? Понимаешь, как разозлила толпу?
– Я не сыпала в еду яд, – подняв глаза, я постаралась придать голосу твёрдость, – и не представляю, кто мог это сделать. Я послала проверенных людей и специально закупила продукты в местных лавках, чтобы у горожан не сложилось неправильного мнения.
Леонард прищурил глаза. Его лицо сделалось багровым. Предчувствуя скорую беду, я сглотнула. На языке так и вертелось имя Эмберс. Послать её туда было огромной ошибкой. Неужели она меня и подставила? Но, с другой стороны, на что она надеялась? Толпа людей в гневе хуже цунами, и Луиза могла тоже попасть под раздачу. Конечно, рядом дежурили два рыцаря, и она взяла золото, видимо, на всякий случай. Но! Надо быть полнейшей дурой, чтобы устроить такое, находясь в эпицентре событий, а Луиза Эмберс дурой явно не была, иначе бы до таких седин не дожила или... Или это сделал кто-то другой? Но кто? Филиппа Бецворд, сэр Филипп, Джеймс Маккензи? Ни один из предложенных кандидатов на волка в овечьей шкуре не походил, а значит, либо я совершенно ничего не понимала в людях, либо был кто-то ещё. Однако... И тут в моём сознании, словно кто-то чиркнул спичкой. Новая мысль, сумасшедшая и безрассудная, озарила извилины и принялась колотить по мозжечку.
– Яда в еде могло и не быть. Отравился только один человек. Старый-престарый старик. Что если, он уже был болен? Раком пищевода, язвой желудка, туберкулёзом? Да чем угодно? Толпе, конечно, это уже не докажешь, но мы-то знаем...
Леонард приподнял левую бровь. В его глазах на секунду промелькнул неподдельный ужас. Он глядел на меня с удивлением и недоверием, и у меня опять вспотели ладони. Понимал ли он то, что я говорила? Знал ли эти заболевания?
Открыв рот, я поспешила объяснить начатое, собиралась, как обычно, наврать с три короба про сочинения Гиппократа, найденные в библиотеке: все во дворце знали, что теперь я много читаю, и я надеялась, хоть как-то прояснить ситуацию, но Леонард, подняв руку, не дал мне закончить.
– Я приказал укрепить ворота и удвоил охрану на входе и около наших покоев. Мы войдём сегодня в зал, как будто ничего не произошло. Королева изъявила желание заняться благотворительностью – королева получила урок. Дальше мы продолжим жить, как жили. Это не первый бунт, который случился при нашем правлении. Они получили золото Эмберсов. Пусть. Пусть подавятся и живут дальше. Если сунутся ко дворцу, я лично вздёрну каждого.
Прикрыв глаза, я сделала ещё один реверанс. Мне не верилось, что король пощадил меня. На подсознательном уровне я чувствовала, что простой беседой это не кончится. Это так, временная отсрочка, чтобы потом воздать за моё фиаско в стократном размере. Молния пока не разрезала небо, но раскаты грома ощущались вполне явственно. А значило это только одно: гроза над моей головой ещё не отбушевала. Скоро она вернётся и возьмёт то, что ей причитается.
Однако рассуждать о случившемся дальше Леонард мне не позволил. Взяв за руку, он повёл меня прочь из замка мимо амбаров и конюшен. Вместе мы отправились в церковь и вместе встали на колени перед алтарём. Не знаю, о чём молился мой супруг, возможно, о мире в стране или опять о рождении наследника, я же молилась о душах тех, кого зарубил Джеймс Макензи. Отчаянно и слёзно. Вина за их смерти сжимала моё сердце и клонила к земле. В перерывах я думала о том, как передать их жёнам и детям деньги на содержание.
В большой зал мы вошли всё также – плечо к плечу. Ужин пришлось отложить почти на час, но шепотков среди придворных не было. Они, как и всегда, расступались перед нами и кланялись. Я не могла смотреть на их улыбки. Лицемерные и лживые. Должно быть, на моём лице было написано презрение, но я впервые не стала беспокоиться по этому поводу. Какая уж теперь разница?! Четы Эмберс за столом не оказалось. Анна и Сесилия сидели рядом, как мышки, и ни ничего у меня не спрашивали. Филиппа Бецворд с супругом тоже отсутствовали. Даже роль главного дегустатора сегодня выполнял другой рыцарь. Леонард ел медленно, осторожно и тщательно пережёвывал каждый кусочек. Я к еде не притрагивалась и только иногда пила вишнёвую настойку.
– Где сэр Филипп? – осторожно спросила я, когда наши взгляды с Леонардом встретились. Душа сидела глубоко в пятках: я боялась, что король наказал сэра Филиппа за активную помощь в моей авантюре.
– Филипп во главе охраны у входа. Он единственный, кому я доверяю целиком и полностью. Филипп никогда нас не предаст. – И в завершение сказанных слов Леонард сжал мою руку.
Я подавила желание выдернуть ладонь и обтереть её о край платья. Руки у Леонарда были большие и влажные, до костяшек покрытые мелкими волосками, светлыми, но заметными, а ещё крохотными пигментными пятнами, как у стариков лет семидесяти-восьмидесяти. Голос, однако, у него сегодня звучал тихо и вполне по-доброму. Леонард всячески пытался показать, что сможет меня защитить и что нам ничего не угрожает. Я не знала, как на это реагировать. Я не знала его таким. Может, на подобное отношение и купилась Маргарет Мейлор, когда только познакомилась с ним? Леонарда и сейчас нельзя было назвать непривлекательным, а четыре года назад он был моложе и, наверняка, ещё симпатичнее и вряд ли начал сразу распускать руки. Возможно, если бы он относился ко мне всегда, как сегодня, я бы и смогла его полюбить. Но… я не была уверена, что завтра ничего не изменится.
– Если бы не Джейми, плохо бы им при… – услышав шёпоток Анны, я повернула голову. Та мгновенно затихла и сникла под моим взглядом. Напротив нас пристроился Джеймс Маккензи. В латах, с широкой, по-мальчишески озорной улыбкой и с красивыми белыми кудрями, которые спадали почти до плеч. Ел он спокойно, разговаривал приветливо и, похоже, не испытывал ни грамма вины за содеянное. Впрочем, обвинять его полностью я тоже не могла. Он защищал женщин. Что бы было с ними, если бы он не убил тех двоих? Особенно со служанками? И какими людьми были те бунтовщики?