Ломбард был больше похож на лавку старьёвщика. Всё пыльное, грязное, явно накопленное годами, мостилось рядом с более дорогими блестящими вещами. Серебряный подсвечник стоял на старом комоде у которого не хватало одной ручки, а рядом с ним лежала резная шкатулка ручной работы. На единственном подоконнике валялись, собранные в стопки, книги, на стенах висели простенькие картины, но некоторые из них были в дорогих рамках, за которые продавцы явно выручили не мало денег.
— Вы так и будите глазеть по сторонам, юная леди? У меня тут не музей. Или вы пришли за чем-то определённым?
От неожиданности я чуть не подпрыгнула на месте. Рядом с прилавком стоял маленький человек в фиолетовом жилете и с бородой до пола. Ростом он доходил мне максимум что до пояса, хотя я не скажу, что была высокой.
— «Гном?»
Мои брови удивлённо полезли вверх.
— «С ума схожу?»
Гном сделал неопределенный пасс рукой, намекая, что мне пора бы уже что-то сказать.
— Доброго дня. — Произнесла я и медленно подошла к прилавку.
Гном, мило перебирая своими коротенькими ножками, также прошествовал за стойку, и, забравшись на табуретку, небрежно замахал своей ладонью, призывая меня продолжить.
— Я бы хотела продать одну вещицу.
Я достала из корзинки пару золотых серёжек и положила на прилавок. Гном нацепил на нос очки и несколько минут внимательно осматривал украшение, то поднимая серёжки к свету, то снова кладя на прилавок и тыкая в них своими пухлыми пальцами.
— Хм. — Многозначительно промычал гном. — Могу дать максимум пять серебряных.
Я оценивающе посмотрела на мужчину перед собой. Его малюсенькие глазки странно засверкали и быстро забегали, избегая смотреть мне в глаза.
— «Моё же воображение пытается меня облапошить? Как интересно.»
— Мало. — Отчеканила я. — Они стоят больше. Это настоящее золото.
— Могу дать семь, но не больше!
— Десять.
— Каких десять, леди? — Взвизгнул гном. — Восемь и это моё последнее предложение!
— Пятнадцать или я ухожу в другой ломбард. — Не сдалась я и правильно сделала.
Гном почесал свою густую бороду и грустно вздохнул:
— Хорошо, пятнадцать.
Он недовольно достал кожаный мешочек из-за пазухи и отсыпал мне пятнадцать серебряных монет.
Я не знала много или мало денег я спросила с гнома за сережки и хватит ли мне их до момента как я проснусь и покину эту галлюцинацию, но настроение слегка поднялось. Я облегченно вздохнула и, забрав со стола свои монеты, направилась к выходу, кивнув гному на прощание.
— Вы бы прическу сделали, леди. — Вдруг пробурчал гном, останавливая меня прямо у двери. — Не гоже юной девушке ходить с распущенными волосами.
— Сделаю, милок, сделаю. — Хмыкнула я.
— «Какой еще милок? Заговорила, как бабуля.»
Пронеслось у меня в голове и я выскочила на улицу, захлопнув за собой тяжелую дверь ломбарда. Весенне солнце уже освещало мощеную улицу. Я надеялась, что в этом сне сейчас также весна, как и в моём реальном мире.
Подставив лицо под тёплые лучи, я втянула носом свежий воздух. Ну по крайней мере я надеялась, что воздух будет свежим. В нос мне ударил едкий запах тухлого мяса и чего-то грязного, извалявшегося в чей-то моче. Я посмотрела по сторонам и обнаружила бомжа. Настоящего, с залысиной и дырявым ботинком. Он сидел на бордюре и также наслаждался солнцем, подставив своё лицо под его лучи.
— Извините. — Позвала я бомжа быстрее, чем мой мозг успел понять зачем я хочу это сделать.
Немолодой мужчина с залысиной встрепенулся и взглянул на меня с явным непониманием. Кажется, с ним редко когда разговаривали, а тем более извинялись.
— Миледи? — Прохрипел он.
— Не подскажите ли, где бы я могла найти дешёвый… — Хотела было сказать отель, но прикусила язык и задумчиво почесала макушку. — Дешевый ночлег, где не задают вопросов?
— Дык, недалеко отсюда, миледи. — Отозвался мужчина, явно в замешательстве также почесав свою лысину. — В квартале отсюда, таверна «Старый лось».
***
На счёт лося я, конечно, не знала, а то что таверна была ну очень старая стало понятно как только я к ней подошла. Заведение явно когда-то пользовалось успехом среди местных жителей, но со временем обветшало, краска с фасада давно слезла, а само здание накренилось, бесстыдно облокачиваясь на соседний дом, и теперь туда захаживали далеко не зажиточные горожане.
Хоть, по моим предположениям, сейчас и был примерно полдень, но стены таверны уже содрогались от гула пьяных голосов, а ветер доносил до меня ещё и не самый приятный запах не свежего хмеля и перегара.