— Кажется, олово, — озадаченно произнес Волошин, — но за каким чертом понадобилось его расплавлять и держать на столе в капитанской каюте?
В столе нашлись растрепанная книжка с хозяйственными записями, судя по бесконечным колонкам цифр и каким-то условным пометкам, немного мелочи в монетах самых различных валют да помятая и совсем истершаяся на сгибах бумажка, какое-то удостоверение на французском языке с полуотклеившейся фотографией хмурого толстяка с опухшим лицом, растрепанными усами и злыми глазами, выпученными, как у игрушечного мопса.
— Шкиперское удостоверение владельца шхуны «Лолита», капитана Луиса Френэ, — перевел секонд. — Выдано в Папеэте на Таити, шестого января шестьдесят третьего года.
— Ну хоть имя капитана выяснили, — сказал Волошин. — И знаем даже, как он выглядит. Не сказал бы, что симпатичен. Надо взять удостоверение с собой. А впрочем, положите его обратно, Володя. И шарить по столам, тем более по карманам, не станем. Не наше дело. Пусть этим занимаются детективы.
Судового журнала мы нигде не нашли.
В углу каюты здоровенными болтами был привинчен к палубе небольшой железный ящик с огромным замком. Видимо, он заменял сейф. На крышке ящика виднелось несколько глубоких вмятин, словно по нему били чем-то, пытаясь взломать. Но замок был цел.
Мы многозначительно переглянулись.
— Веселые дела, видимо, творились на этой шхуне, — покачал головой Волошин.
Возможно, судовые документы и другие бумаги хранились в этом ящике. Но взламывать мы его, разумеется, не стали.
— Ладно, отметим некоторые особенности, — сказал Сергей Сергеевич, жестом показывая, чтобы я придвинул микрофон поближе. — На столе лежат золотые часы швейцарской марки, остановившиеся в четыре часа двенадцать минут. Судового журнала не обнаружено. На полочке над койкой лежит хорошо обкуренная пеньковая трубка с надкушенным кончиком чубука и прорезиненный кисет с трубочным табаком.
Ловко отломив пинцетом кусочек от металлической лепешки, Волошин деловито добавил:
— Все предметы и деньги оставлены на тех местах и точно в таком положении, в каком обнаружены. От металлической плитки взят небольшой образец для уточнения его состава.
Сергей Сергеевич еще раз внимательно осмотрелся вокруг, чтобы проверить, не упустил ли чего, и вдруг, нахмурившись, с видом настоящего Шерлока Холмса — не хватало только традиционной трубки в зубах, но тут уж ничего не поделаешь, ибо Волошин не курит, — начал рассматривать грязное стекло иллюминатора.
— Так, — многозначительно произнес он, приближая к губам микрофон. — В стекле иллюминатора отверстие с трещинами вокруг и оплавленными краями диаметром, — он на минуту замолчал, вынимая из кармана штангенциркуль, с которым никогда не расстается, и тщательно измеряя отверстие, — диаметром шесть и семь десятых миллиметра. Судя по его виду, — добавил Волошин торжественно, — вполне возможно, отверстие является пулевой пробоиной. Надо бы поискать пулю, — добавил Волошин, выключая микрофон и озабоченно озираясь вокруг. — Она или застряла в переборке, или валяется где-нибудь на полу.
— Сергей Сергеевич, ну что мы — сыщики, что ли? — взмолился штурман. — Не наше это дело пули искать. Пусть этим детективы занимаются, вы же сами сказали. А мы должны только составить акт о том, что экипажа на шхуне не обнаружено и куда он делся — неизвестно. И поскорее, — добавил он многозначительно, — а то кэп с меня голову снимет, да и вам не поздоровится.
Упоминание о вполне вероятном капитанском разносе подействовало даже на Волошина. Еще раз окинув ястребиным взглядом каюту, он с явным сожалением сказал:
— Ладно, пошли дальше.
Мы осмотрели две другие такие же крошечные и грязные каютки. В одной, видимо, жил суперкарго — помощник капитана, ведавший грузами, потому что в ней, были грудой навалены в углу новенькие спортивные тапочки, пузырьки с одеколоном и несколько свертков пестрой материи — остатки нераспроданного товара.
Другая каюта предназначалась, наверное, для привилегированных пассажиров, но была совершенно пуста и мрачна. Даже лампы в ней не оказалось, а незастеленная койка напоминала гроб.
Потом мы заглянули в еще более мрачный и грязный кубрик команды, в крохотное машинное отделение, где густо воняло бензиновым перегаром. Тут Волошин, наоборот, задерживаться совсем не стал, буквально с одного беглого взгляда определив: