Он сжал ее в объятиях.
— Я верю и горжусь тобой. Горжусь так сильно, что это почти грех.
Джейн улыбнулась и подняла на него заплаканные глаза.
— Как сильно я люблю тебя!
— Я тоже тебя люблю, — прошептал он и, склонив голову, поцеловал ее. — Люблю тебя. — Том начал покрывать ее лицо и шею поцелуями, один нежнее другого, его руки с жадностью ласкали ее. — Почему на тебе это ужасное одеяние? — спросил он, запутавшись в складках байковой ночной рубашки. Они поспешно разделись. Том лег на спину и притянул Джейн к себе. — Я действительно люблю тебя, дорогая.
— Я знаю, знаю. Мне очень стыдно за то, что я сделала сегодня. Я поступила глупо и эгоистично.
— Предоставляю тебе возможность загладить свою вину.
Любовь Джейн к мужу возрастала с каждым днем. Церковная община радушно приняла ее, и хотя некоторые ее члены считали методы, используемые Джейн для достижения целей, немного экстравагантными, никто не мог критиковать ее за достигнутые результаты.
Джейн нравилось принимать участие во всех начинаниях общины, но ее деятельной натуре этого было явно недостаточно. Внимание Джейн привлек небольшой художественный салон на центральной улице, и она купила там кое-что для дома. Товары не отличались той изысканностью, к какой она привыкла у Комплестона, но салон производил приятное впечатление. Она познакомилась с владельцем и, узнав, что его помощница весной собирается в декретный отпуск, договорилась, что заменит ее. Работать придется всего три дня в неделю, зато это заполнит время, имевшееся у нее в избытке. Когда Джейн рассказала о своих планах мужу, тот всецело одобрил их. Теперь она с нетерпением ждала весны, чтобы приступить к работе.
В один из зимних дней, вернувшись домой, Том, несколько раз топнув ногами, стряхнул с ботинок снег и громким голосом возвестил о своем приходе. Джейн, занятая приготовлением супа, оставила свое занятие и в возбуждении устремилась навстречу Тому.
— Угадай — что? — одновременно вырвалось у обоих, и они расхохотались.
— Ты первый! — воскликнула Джейн.
— Нет, ты.
— Моя новость лучше. Так что ты первый.
Том стянул перчатки и покрасневшими от холода руками стиснул плечи жены.
— Школьная гандбольная команда отправляется на финальные соревнования и пригласила меня тоже поехать. — Его голубые глаза, совсем как у мальчишки, радостно сверкнули. Затем лицо Тома приняло торжественно-серьезное выражение и, откашлявшись, он добавил: — Для духовной поддержки, конечно.
— О дорогой, это замечательно! — Джейн нравился его ребяческий задор.
— Теперь ты расскажи о своих новостях. Но сначала — поцелуй. — Том наклонился и с жаром поцеловал ее в губы, его рука скользнула ей под свитер.
— А-а-а! — вскрикнула Джейн и отскочила. — Холодно!
— Перестань, — отмахнулся Том, протягивая к ней руки и сложив губы трубочкой. — Поцелуй меня.
Джейн бросила в него посудное полотенце.
— Я ни за что на свете не сделаю этого, пока ты не согреешь руки.
— Скажи-ка, чем это ты так возбуждена? — спросил Том, наливая себе кофе.
— Ни за что не угадаешь. Дэвид Грей хочет фотографировать меня! Ему предложили устроить передвижную персональную выставку следующим летом. Я, конечно, только одна из многих претенденток, которых он собирается попробовать, — взволнованно тараторила Джейн, — но он хочет всю серию фотографий сделать с одной моделью. Если он выберет меня, лучше для моей карьеры не придумаешь.
— Или для моей.
Слова Тома гулко прозвучали во внезапно воцарившейся тишине.
Джейн удивленно взглянула на мужа. Она-то думала, что он обрадуется, а он стал мрачнее тучи!
— Грей — один из лучших, дорогой, — как можно спокойнее сказала Джейн. — Получить от него предложение позировать — уже большая честь.
— Я знаю, кто он, и восхищаюсь его работами.
— Ну, тогда ты сможешь по достоинству оценить…
— Я ничего не смогу оценить, если моя жена в восторге от того, что ей предстоит обнаженной позировать какому-то фотографу, и мне плевать, что он знаменит! — закричал Том. — И еще: я не могу себе представить большей гнусности, чем твои фотографии нагишом и в непристойных позах, которые увидит вся Америка!
— Непристойных поз не будет, — разозлилась Джейн. — Грей снимает в классической манере, у него замечательные серии фотографий человеческого тела.