Большой паук перебегает с ящика мне на руку, а потом через локоть перебирается на нижнюю полку. Я не решаюсь его стряхнуть, уж очень тяжёл мой груз.
– Вот, – выговариваю я через силу, передавая ящик мистеру Чэню.
Его старые пальцы с трудом удерживают ношу.
– Прекрасно, прекрасно, – говорит он и бредёт из кладовки в кухню, с громким стуком ставит ящик на стол и открывает крышку.
От резкого запаха у меня перехватывает дыхание, но старик, будто бы не замечая его, бережно вытаскивает пробку из закупоренной бутылки и доливает в недра ящика прозрачной жидкости.
– Мы почти готовы к запуску птицы, Атан, но она расположена так, что без ветра нам не обойтись, и ветер непременно должен дуть с севера. – Мистер Чэнь задумчиво смотрит перед собой. – А может, мы придумаем другой способ разогнать её как следует. Я могу поручить это тебе, – наставник одаривает меня улыбкой. – Придумай пусковой механизм для нашей птицы.
– Колёса? Лошадь? – предлагаю я, забирая у него бутыль. – Или же мы можем дотащить её до Лэндсдауна, направить вниз по склону и разогнать, как воздушного змея. Конечно, если сможем бежать достаточно быстро и тащить её за собой.
– Может быть, – смеётся мистер Чэнь и откашливается. – Все твои идеи, мой мальчик, достойны рассмотрения, но всё зависит от того, кто или что увидит это. – Он серьёзно смотрит мне в глаза. – Мы должны беречь нашу птицу. Пойми, летающая машина может изменить жизни тысяч людей. И не обязательно к лучшему. – Он возится с металлическими пластинами внутри электрического ящика.
– Как это, не к лучшему? Летать – это в любом случае здорово!
– А что бы ты сказал, – гнёт своё мой наставник, перекладывая содержимое электрического ящика с помощью длинного пинцета, – если бы враг обрушился на тебя с небес?
– Как чайка, похищающая обед?
– Да, – смеётся он. – Как чайка, роняющая на головы свой «сюрприз», только сюрприз этот будет бомбами из серы и дёгтя, которые подожгут городские крыши! Что ты скажешь тогда?
– Но мы ведь можем доверять нашу птицу только хорошим людям, чтобы они творили добро с её помощью.
– Именно. Вот потому-то и стоит соблюдать осторожность и не болтать лишнего.
Я слушаю, как мистер Чэнь насвистывает странную мелодию, и пытаюсь запомнить последовательность его действий. С того самого дня, как он появился в наших краях прошлой зимой, в дождливый промозглый день, со своими ящиками и бутылками, пестротой, шумом и смехом, я пытался учиться у него. До тех пор никто не умудрялся обучить меня хоть чему-либо, но мистер Чэнь – другое дело. Мне казалось, что он знает всё на свете – что, зачем и почему, правду о мире. Он сразу не понравился бабке тем, что знал больше, чем она, что умел объяснять разные явления, показывать интересные механизмы и смеялся над её суевериями.
Она пришла в ярость. Скрестила руки на груди и заявила, что он дьявол.
Но дьявол выбрал меня. Я слез с крыши прямо у него под носом, он заглянул мне в глаза и проговорил:
– Ты подойдёшь. Ты-то мне и нужен.
С того момента он загружал меня работой и неплохо платил.
– Превосходно, – бормочет мистер Чэнь, хлопнув в ладоши. – А теперь, мой мальчик, попробуем ещё разок.
– Мы же не сломаем ничего в мамином доме, правда?
Он качает головой, припоминая, как разъярилась мама в прошлый вторник, когда он разрушил курятник. Я уж думал, мама его ударит – учитывая, что она вдвое больше моего тщедушного учителя.
– Язык у неё хорошо подвешен, – смеётся он. – Но на сей раз всё должно пойти гладко, а если что-нибудь всё ж таки приключится, мы откупимся от неё бананами. Так, Атан, а теперь доставай большой двигатель.
Я открываю шкаф и, покопавшись, достаю конструкцию, состоящую из медных трубок, прикреплённых к колёсам. Она тяжёлая, но не настолько, насколько кажется, потому что внутри эта штука по большей части пустая. Я ставлю её на стол, отвинчиваю от неё стеклянную банку, которая служит нам баком с горючим, и наливаю внутрь немного прозрачной жидкости из просмолённого бочонка, а затем привинчиваю банку на место.
– Бананы, – тем временем говорит мистер Чэнь, сгибая кусок проволоки, – это нечто особенное, как и наука. – Он аккуратно вставляет проволоку в трубки. – Сегодня наука также отличается громкостью. Вот, заткни-ка уши.