Не тут-то было. Скрипнула дверь, и в комнату вошел кот весьма неординарной наружности. Если у котов есть девять жизней, то этот, наверняка, жил последнюю. У него был только один глаз и половина уха, что придавало ему пиратский вид, кончик хвоста тоже отсутствовал. Он бросил на них неприязненный взгляд, не сделав даже попытки поприветствовать гостей, как учила хозяйка, затем запрыгнул на подоконник, который так вовремя освободила Мередит, где начал вылизывать свою шерсть, не сводя своего единственного глаза с незваных гостей.
Алан наклонился к уху Мередит:
— Нам следовало удрать через парадную дверь, пока она впускала этого бандита. И зачем ты только показала, что тебе это интересно?
— Я? Да я ничего не сделала!
— Как же! Ведь это ты умоляла ее рассказать все с самого начала, хотя она, конечно, и без того намеревалась это сделать.
Макби откинулся на спинку стула и погрузился в созерцание батареи бутылок с винами. Они были разных цветов. Он переводил взгляд с рубиново-красного, почти пурпурного (слива), на зеленовато-желтый (крыжовник), затем на бледно-янтарный (яблоко) и, наконец, на огненный оранжево-красный, наверное, морковное виски.
— Да брось, — возразила Мередит. — Это ты начал задавать ей вопросы.
«Я мыслю, следовательно, существую, — подумал Макби. — Когито, эрго сум».
Кот на время перестал чиститься. Очевидно, пререкания между людьми доставляли этому злорадному созданию удовольствие.
— Я задавал вопросы только для того, чтобы она быстрее перешла к сути, — попробовал защищаться Алан. — Я как раз старался ускорить все дело, чтобы мы смогли уйти домой.
— Алан, не будь таким неблагодарным. Она накормила нас прекрасным ужином, и еще все эти вина! — Мередит тоже поглядывала на разноцветное великолепие бутылок. — Я, например, выпила слишком много и рада, что она пошла варить кофе, потому что я засыпаю на ходу.
— Завтра будет еще хуже, — пообещал Макби. — Особенно, если мы просидим здесь полночи, слушая рассказы о похождениях этой Пенелопы.
— Тихо! Она идет.
Винни вернулась с газетной вырезкой в руке.
— Нимрод поздоровался с вами? Нет? К незнакомым людям он относится недоверчиво, но когда привыкнет, вы увидите, он очень дружелюбный.
Нимрод ехидно усмехнулся со своего подоконника и энергично потянулся.
— Вот, посмотрите, — она протянула им вырезку. — Единственное фото, которое газета смогла достать, к несчастью, очень старое. Снимок был сделан еще во время войны.
— О, в самом деле, старое, — пробормотал Макби.
Мередит взяла вырезку. Фотография была явно военных времен: энергичная женщина в форменной фуражке с завитой по моде тех лет прической. Мередит стала читать текст.
Оливия Смитон, скончавшаяся в своей усадьбе Грачиное гнездо в Парсло-Сент-Джон, достигла вершин славы и стала знаменитой в тридцатых годах, будучи автогонщицей и светской львицей. Она шутила тогда: «Все говорят, что я быстро езжу, и мне действительно приходится быстро ездить».
Оливия Аделаида Браутон родилась в 1912 г. Она была единственным ребенком в семье и наследницей огромного состояния Уилберфорса Браутона, известного производителя оружия. В свете впервые появилась в сезон 1933 г. и сразу привлекла к себе внимание лондонского общества. Строилось множество предположений по поводу того, за кого она выйдет замуж, ее имя уже связывали с несколькими выдающимися молодыми людьми, но вскоре стало понятно, что ее единственная настоящая страсть — автомобили.
В 1937 г. она достигла вершины своего успеха, когда победила в ралли Китве-Булавайо, несмотря на нападение слона в африканской саванне и на приступ лихорадки, из-за которой ни она, ни ее штурман не могли читать карту.
В 1939 году, когда обстановка в Европе накалилась, у нее появилась возможность применить свое мастерство автогонщика в армии. Она стала шофером при военном министерстве и возила многих высокопоставленных офицеров, а иногда и членов Кабинета министров. Порой ей приходилось совершать секретные вылазки. В 1944 году она вышла замуж за полковника Маркуса Смитона. Ее муж погиб всего лишь через полгода после свадьбы, и его трагическую смерть в самом конце войны она всегда считала несправедливостью судьбы.
После войны она активно занималась благотворительностью, но в 1958, когда ей было всего 46, вдруг объявила, что намерена отойти от дел и поселиться во Франции. Она обосновалась на юге страны в домике в горах неподалеку от Ниццы и жила там вместе со своей школьной подругой, Виолеттой Доусон. В 1975 году она продала свой французский дом, решив вернуться в Англию. И снова в ее жизни произошла трагедия. На пути домой ее машина попала в аварию, в которой мисс Доусон погибла, а она получила серьезные травмы.