Выбрать главу

— Лусия, ради бога!

Мерседес с вызовом посмотрела на него.

— Не смей кричать на ребенка!

Девочка с истошным воплем кинулась прочь от Рауля, прижалась к ногам матери и заканючила:

— Не подходи ко мне! Мамулечка, спаси меня, мамулечка-а-а!

Саманта стояла, до глубины души потрясенная этой сценой. Рауль и Мерседес не сводили друг с друга глаз. Во взгляде женщины пылали ненависть и вызов, во взгляде Рауля — усталость, растерянность и беспомощность, да такие сильные, что Саманте немедленно захотелось обнять его, защитить.

Саманта тихонько выбралась из бассейна, не очень зная, что ей делать дальше, и боясь, как бы не проснулась Кончита, хотя Рауль и утверждал, что сейчас ее не разбудить и пушками. В этот момент Рауль прошептал:

— Забери Кончиту в дом!

Она осторожно подхватила маленькое теплое тельце, прижала к себе. Наконец-то моя дочь в моих объятиях, пусть даже по такому отвратительному поводу, счастливо думала Саманта, унося девочку. Она уложила ее в большое мягкое кресло на веранде и села рядом, буквально пожирая глазами любимое личико. Если бы не страх разбудить малышку, она покрыла бы поцелуями ее всю.

Через некоторое время Саманта решила выглянуть и узнать, что творится у бассейна. Рауль стоял над Лусией и строго говорил:

— Лусия, так вести себя нельзя!

Мерседес фыркнула в ответ:

— Она расстроилась, потому что ты забыл, что Кончита идет с нами к Марии на день рождения. Нам пришлось потратить время, чтобы зайти сюда, и теперь она пропустила выступление клоунов…

— Я говорил, что Кончита не пойдет. Ей это ни к чему, к тому же здесь ее мать…

В этот момент Кончита глубоко вздохнула и открыла сонные глазки. На несколько секунд Саманта превратилась в ледяную статую, но девочка вновь заснула, и Саманта продолжила наблюдение.

— Но ты обещал! Обещания нужно выполнять.

— Это было неделю назад, Саманта еще не появилась…

— Ты сказал, что она…

На этот раз Кончита окончательно проснулась и немедленно заревела в голос. Саманта пыталась успокоить ее, однако девочка не желала ее слушать. Рауль возник в дверях и подхватил малышку на руки.

— Она ничего не слышала, Рауль, она просто проснулась и заплакала.

— Ничего страшного, Саманта, она просто испугалась спросонья, увидев рядом с собой незнакомого человека.

Вот так. Испугалась собственной матери. У Саманты ослабели ноги. Ей очень хотелось расплакаться еще громче, чем Кончита.

Рауль ворковал с всхлипывающей и пыхтящей Кончитой, ловил губами ее слезы. А затем сделал вид, что собирается откусить ей носик и ушки. Слезы были немедленно забыты, всхлипывания уступили место радостному хихиканью.

Так просто! Если бы и она могла проделать все это. Но она нелюбима, она чужая! Я потеряла свое дитя, в тоске думала несчастная женщина. За что караешь, Господи…

Сможет ли она вернуть любовь Кончиты?

На пороге дома появилась Мерседес с крайне недовольным видом.

— День рождения, Рауль, мы должны идти…

— Я спрошу у нее.

Глаза Саманты полыхнули опасным огнем. Она не отпустит свою дочь с этой ненормальной бабой и ее кошмарной доченькой!

— Рауль! На два слова!

Он понял, что она хотела сказать.

— Не волнуйся, за рулем будет Химена, она и приглядит за Кончитой.

— Но…

— Доверься мне. Неужели я отпущу ее, куда не следует?

— Это ее не касается!

В голосе Мерседес звучала ярость. Говорила она по-английски — тоже, судя по всему, намеренно.

Рауль слегка — лишь самую малость — повысил голос.

— Она мать Кончиты! И имеет полное право знать, куда отправляется ее дочь.

— Да неужели! Эта женщина убила твоего брата, или ты забыл?!

Саманта похолодела, понимая, что Кончита все слышит. Рауль стремительно подошел к Мерседес и прошипел:

— Ни слова больше, или я дам волю собственной ярости! Сейчас я одену Кончиту, а ты подождешь ее в машине. Если она согласится ехать, то будет готова через пару минут. На этот раз ты далеко зашла, Мерседес. Слишком далеко! Когда приедешь, поговорим.

Саманта, обессилев, рухнула в кресло и уставилась пустым взглядом в стену. Он считает ее виновной в смерти брата и никогда не сможет простить, это же ясно, как ясно и то, что у нее нет и никогда не будет доказательств собственной невиновности. Ей хотелось кричать от бессилия. Он просто вежлив — как с Хименой, например.

— Рауль, я не хочу, чтобы она ехала!

— Зато я хочу. Мне надо поговорить с тобой, и как можно скорее.

— Но ты говорил, я смогу побыть с Кончитой…

— Да, но это было до этой сцены…

— Сцены? Больше похоже на Армагеддон!