Грейнджер смогла признать свои чувства. И не только на бумаге, но в своей голове, а это был подвиг. Учитывая, как она хотела от них избавиться. Её одолевала гордость за себя, пусть это не поступок мирового масштаба, не страшно. Она смогла закончить борьбу с самой собой. А такая борьба самая сложная на свете. Потому что это ты, больше такого в мире нет, и как бы печально ни было это говорить, ты у себя только один, и так будет всегда.
Уловив сбоку какое-то движение, девушка повернула голову. Сначала она ничего не заметила, но потом к ней на парту приземлился журавлик. Гермиона сразу поняла, от кого он. Драко.
Малфой как-то отправлял Гарри подобный на третьем курсе. Скосив глаза в его сторону, она поняла, что тот смотрит в окно. Развернув пергамент, Грейнджер обнаружила перед собой чистый лист, на котором через секунду, начал появляться текст.
Обо мне думаешь, Грейнджер?
Подавив улыбку, что против воли хотела растянуться на лице, она взяла перо и принялась писать ответ.
Малфой, тебе не кажется, что ты слишком самоуверенный и наглый?
Тебе это нравится.
От такого утверждения, Гермиона растерялась и даже не знала, что ему ответить. Вот, гадёныш. Он ведь прав. Вот как можно быть такой заразой? Мерлин.
И с чего такие выводы, а, Малфой?
Грейнджер решила, что задала вполне логичный вопрос. И правда, с чего он так решил? Она немного боялась, что он может написать в ответ, и не зря.
Со вчерашнего вечера.
Наглый, самоуверенный, невозможный, мелкий пакостник, который слишком много думает о себе и своей персоне. Козёл и…
Ах, да, и после того поцелуя.
Гад. Просто невыносимый гад.
Гермиона посмотрела на него, а тот сидел и не переживал, что она буравит его взглядом. Подняв свою белобрысую голову, он ей подмигнул. Гриффиндорка обомлела. Это было дерзко и рискованно. Неужели Малфой тоже чувствовал это всепоглощающее счастье, как и она?
Сжав губы в полоску, чтобы скрыть улыбку, девушка отвернулась от него. Она поняла, что ей необходимо задать вопрос, который пришел ей в голову, иначе она себя изведёт.
Что теперь будет, Драко?
Следующие его слова испортили ей настроение на несколько дней вперед и убили надежду.
Я не знаю.
***
Гермиона от всех пряталась недалеко от Чёрного озера. Ей не хотелось никого видеть. Особенно Виктора. Она чувствовала такую вину перед ним, что словами не описать. Он спасал её во время второго задания и признался, что никогда не испытывал таких чувств. Вот только проблема была в том, что ей это не нужно было. Не от него.
С Малфоем они очень мало пересекались. Его «не знаю» напугало её и оттолкнуло. Хотя это было ожидаемо.
Не начали же они бы встречаться открыто? Это мечты какой-то повернутой на любви и парнях девчонки, но не Гермионы. Вот только она себя именно так и ощущала. Ещё и это постоянное чувство вины, что преследовало её на каждом углу. Перед Крамом ей было стыдно больше всего.
Когда после второго испытания Виктор пригласил Грейнджер в Хогсмид, она боялась, что что-то может случиться. И так и вышло. Он хотел её поцеловать. А она оттолкнула. И сбежала.
И вот сейчас пряталась от всех. Она так от них устала. Помогать Гарри с турниром, игнорировать обиду на Рона, который так и не извинился.
Чувствовать боль от слов Драко и испытывать стыд к своим действиям в отношении Виктора. Казалось, ещё одна мысль в подобном направлении, и мозг не выдержит и лопнет от перенапряжения.
Книга, которую она читала, была интересной. По идее. Но она настолько погружалась в себя, что ни о каком чтении и речи не шло. Грейнджер даже не услышала приближающие шаги.
Рядом с ней на камень опустился Гарри. Гриффиндорка вздрогнула от такого резкого движения.
— Привет, — Поттер улыбнулся, и она не смогла устоять, улыбнулась в ответ.
— Привет, Гарри.
— Ты в последнее время очень тихая, что-то случилось? — гриффиндорец нахмурил брови, задавая вопрос.
— Ничего, всё в порядке, — Гермиона постаралась произнести это бодро, но не получилось. Все-таки она никогда не умела врать по-настоящему.
— Ты всегда так говоришь, когда врёшь, Гермиона, — Гарри смотрел на озеро, вспоминая второе задание.
— Как ты меня нашел?
— Карта, — просто ответил Поттер.
Грейнджер кивнула и также посмотрела на пейзаж перед ними, помня, что так и не ответила на его вопрос.
— Так что происходит, Гермиона?
Девушка лишь тяжело вздохнула и не могла решить, что сказать своему лучшего другу. Она с удивлением поняла, что стала немного меньше доверять Гарри, и это напугало её. Он был самым близким человеком после родителей. Как брат, которого у неё никогда не было.
Поттер, видимо, и не сильно надеялся на то, что она ответит на его вопросы, и заговорил сам:
— Знаешь, я иногда вспоминаю первый курс и думаю о том, какими мы были, и как все меняемся не в лучшую сторону, — Гарри вздохнул, а Гермиона не смела произнести ни звука, чувствовала, что ему важно это сказать, — тогда ко мне в купе подсел рыжий мальчик, и он сразу стал моим другом. Я об этом всегда мечтал: иметь настоящих друзей, в принципе, как и любой ребенок. А лишь потом вошла кудрявая девчонка и починила мои очки.
Грейнджер чувствовала, как глаза начинают слезиться, и она едва сдерживала горячие капли, что хотели сорваться с ресниц.
— Рон стал моим самым первым другом. Я знаю, что он может быть не прав, что он не всегда поступает как друг. Все совершают ошибки. Он не исключение, как и любой из нас. Наверное, он самый настоящий и искренний из наших знакомым. У него нет секретов, в отличие от нас с тобой, Гермиона.
Поттер ненадолго остановился и перевел на неё взгляд. Гриффиндорка была вся в слезах. Она никак не ожидала, что Гарри скажет такое. Но его слова просто выворачивали её наизнанку.
— Он не должен был говорить тех слов, а я должен был остановить его. Мы оба перед тобой виноваты. Мы знаем. Он хочет извиниться и видит, что ты на него обижена, просто он не знает, как всё это сделать. Ты же его знаешь, — Гарри улыбнулся, и девушка рассмеялась от его последней фразы.
— Но я хочу извиниться перед тобой. Я должен был поступить как твой друг, а не только как друг Рона. Прости меня, пожалуйста.
Грейнджер не могла говорить и просто кивнула. Чёртов Гарри Поттер довел её до слёз, но она чувствовала: ей это было нужно. Поплакать рядом с другом. Ощутить чью-то поддержку.
Гарри обнял её, и Гермиона опустила голову ему на плечо.
— Я никогда не забуду, что ты всегда была рядом со мной, что ты, только ты, меня поддерживала. Всегда. Несмотря ни на что. Обещаю тебе. И я хочу побыть твоим другом, которому ты можешь довериться. Я вижу, что с тобой что-то не так, и ты тонешь, сама не зная в чём. Мы переживаем за тебя. Ты не одна, слышишь?
Всё, это было последней каплей.
Гермиона больше не могла сдерживаться и заплакала. Поттер прижал её к себе крепче и позволял заливать его теплую мантию слезами. Она и не представляла, насколько сильно соскучилась по нему. По своему лучшему другу с вечно торчащими в разные стороны волосами. Она так соскучилась по ним обоим, по своим мальчишкам, что сил нет.
— Я не знаю, что тебе сказать, Гарри, — Грейнджер ещё не успокоилась, и каждое слово сопровождалось всхлипом.
— Всё, что посчитаешь нужным, я не буду осуждать.
Гриффиндорка не знала с чего начать. Хоть Поттер и сказал, что осуждать не будет, про Малфоя говорить нельзя, он не поймет. Ещё не время. Да и к тому же всё было настолько запутано между ними, что говорить что-то конкретное не имело смысла. Поэтому Гермиона выбрала обобщенный вариант.