Чтобы понять, как люди эволюционировали и почему мы так сильно отличаемся от других животных, нужно осознать, что мы – культурный вид. Наши эволюционные предки, вероятно, уже более миллиона лет назад начали учиться друг у друга таким образом, что культура стала кумулятивной. То есть уже тогда охотничьи приемы, навыки изготовления орудий, секреты следопытов и знания о съедобных растениях начали совершенствоваться и накапливаться – благодаря умению учиться у окружающих, – так что каждое следующее поколение могло опираться на навыки и приемы, отточенные предыдущими поколениями, и еще больше совершенствовать их. За несколько поколений этот процесс породил достаточно большой и сложный арсенал практик и приемов, даже малую часть которого не по силам вывести за целую жизнь отдельному человеку, полагающемуся только на собственную изобретательность и личный опыт. Мы познакомимся с множеством примеров таких сложных культурных пакетов – от инуитских иглу, огнеземельских стрел и фиджийских рыбных табу до систем счисления, письменности и счетов-абаков.
Как только полезные навыки и приемы начали накапливаться и совершенствоваться с течением поколений, естественный отбор неизбежно стал благоприятствовать тем, кто лучше усваивал культуру, продуктивнее умел черпать из ее источников и применять непрерывно расширяющийся запас доступной адаптивной информации. Новые продукты этой культурной эволюции – огонь, приготовление пищи, режущие орудия, одежда, простые жестовые языки, метательные копья и емкости для воды – породили важнейшие направления отбора, которые генетически сформировали наш разум и тело. Это взаимодействие между генами и культурой, которое мы условимся называть культурно-генетической коэволюцией, увело наш вид по совершенно новому эволюционному пути, ранее в природе не встречавшемуся, и сделало нас непохожими на другие виды: мы – новая форма жизни.
Однако понимание, что мы – культурный вид, лишь увеличивает значение эволюционного подхода. Как вы вскоре узнаете из главы 4, наши способности учиться у других сами по себе – отточенный веками результат естественного отбора. Мы – мастера адаптивного обучения, поскольку даже в младенчестве тщательно отбираем, когда, чему и у кого учиться. Молодые обучающиеся вплоть до взрослых (даже студенты МБА) автоматически, бессознательно прислушиваются к тем, кто соответствует определенным критериям, в числе которых престиж, успех, навыки, пол, этническая принадлежность, и предпочитают учиться именно у них. Мы готовы перенимать у других вкусы, мотивации, убеждения, стратегии и стандарты поощрений и наказаний. Влияние этого избирательного внимания и предвзятости в обучении на то, что каждый из нас принимает к сведению, запоминает и передает дальше, направляет эволюцию культуры – нередко незаметную глазу. Однако именно способности к культурному обучению обеспечили взаимодействие между растущим запасом культурной информации и генетической эволюцией, которая сформировала и продолжает формировать нашу анатомию, физиологию и психологию.
В том, что касается анатомии и физиологии, нарастающая потребность усваивать адаптивную культурную информацию вызвала стремительное увеличение размеров нашего мозга, чтобы обеспечить место для хранения и организации всей этой информации, а одновременно привела к тому, что у нас затянулось детство и женщины долго живут после менопаузы, поскольку это дает нам время перенять весь этот багаж и передать его дальше. В дальнейшем мы узнаем, какие следы культура оставила на всем нашем теле – как она влияла на генетическую эволюцию наших ног, ступней, щиколоток, бедер, желудков, ребер, пальцев, сухожилий, челюстей, горла, зубов, глаз, языка и многого другого. А кроме того, именно культура сделала из нас метких метателей и бегунов на длинные дистанции, хотя в остальном мы слабые и толстые.