В главе 17 мы поговорим о том, как такое представление о нашем виде меняет ответы на несколько важнейших вопросов:
1. В чем состоит уникальность человека как вида?
2. Почему люди так хорошо умеют сотрудничать друг с другом по сравнению с другими млекопитающими?
3. Почему степень взаимопомощи настолько разная в разных культурах?
4. Почему мы кажемся такими умными по сравнению с другими животными?
5. Что порождает стремление к инновациям в обществе и как на это повлияет интернет?
6. Влияет ли культура на генетическую эволюцию и в наши дни?
Ответы на эти вопросы повлияют на наше отношение к взаимодействию культуры, генетики, биологии, институтов и истории и на наш подход к изучению поведения и психологии человека. А из этого подхода, в свою очередь, следуют важные практические выводы, касающиеся того, как мы выстраиваем институты, формируем политику и решаем социальные проблемы и что мы понимаем под словами “все люди разные”.
Глава 2
Дело не в интеллекте
Люди преобразили более чем треть земной суши. Мы перерабатываем больше азота, чем все остальные наземные существа, вместе взятые, и к настоящему времени изменили течение более двух третей земных рек. Биомасса нашего вида в сто раз превышает биомассу любого крупного вида за всю историю Земли. Если включить сюда и обширное поголовье одомашненных животных, получится, что мы обеспечиваем более 98 % биомассы наземных позвоночных1.
Подобные факты не оставляют сомнений, что мы – экологически доминирующий на планете биологический вид2. Однако они оставляют открытым другой вопрос: почему мы? Как объяснить биологическое доминирование нашего вида? В чем секрет нашего успеха?
Чтобы ответить на эти вопросы, забудем на время о плотинах гидроэлектростанций, механизации сельского хозяйства и авианосцах современности, а заодно и о стальных плугах, величественных гробницах, ирригации и крупных каналах древнего мира. Если мы хотим понять, как некий тропический примат сумел распространиться по всей планете, нам нужно вернуться во времена задолго до промышленных технологий, городов и земледелия.
Илл. 2.1. Гигантская плотоядная рептилия, найденная в Австралии. Эпоха плейстоцена
Мало того что древние охотники-собиратели заселили большинство наземных экосистем планеты: мы, вероятно, внесли свой вклад в вымирание значительной части мегафауны, то есть в вымирание крупных позвоночных – мамонтов, мастодонтов, большерогих оленей, шерстистых носорогов, гигантских ленивцев и гигантских броненосцев, а также некоторых видов слонов, гиппопотамов и львов. Скорее всего, одной из причин этих вымираний были изменения климата, однако исчезновение многих видов мегафауны странным образом совпадает с приходом людей на те или иные континенты и крупные острова. Например, до того как мы нагрянули в Австралию (а это случилось примерно 60 тысяч лет назад), на этом континенте обитал целый зоопарк из крупных животных, в том числе двухтонные вомбаты, колоссальные ящерицы-мясоеды (см. илл. 2.1) и сумчатые львы размером с леопарда. Все они наряду с 55 другими видами мегафауны вымерли вскоре после нашего появления, что привело к исчезновению 88 % крупных австралийских позвоночных. Через несколько десятков тысяч лет, когда люди наконец появились в Америке, там вымерло 83 рода мегафауны, в том числе лошади, верблюды, мамонты, гигантские ленивцы, львы и ужасные волки, – в общей сложности 75 % существовавшей мегафауны. Те же закономерности имели место и при появлении человека в разное время на Мадагаскаре, в Новой Зеландии и в Карибском бассейне.
Еще одна важная деталь: мегафауна Африки и в меньшей степени Евразии сохранилась значительно лучше, вероятно, потому, что эти виды долгие годы эволюционировали совместно с людьми, в том числе как с нашими прямыми предками, так и с эволюционными “двоюродными братьями”, например неандертальцами. Мегафауна Африки и Евразии в ходе эволюции усвоила, что хотя внешность у нас не очень грозная и нас можно принять за легкую добычу, поскольку мы лишены когтей, клыков, яда и быстрых ног, однако в нашем распоряжении обширный запас всяких коварных приемов – метательные снаряды, копья, отравленные приманки, силки, огонь, а вдобавок еще социальные нормы взаимопомощи, и все это делает нас опаснейшими хищниками3. И в этом повинны отнюдь не только индустриальные общества: экологическое влияние нашего вида уходит корнями в самые глубины истории4.