— Могу представить. Вам придется действовать очень осторожно и очень умно.
Лукавая улыбка вернулась к Матильде.
— Разумеется, я умна. Недаром же я дочь Джереми Уингейта.
— Послушайте, Лэнсдейл, если вы откажетесь от моего предложения, будете сожалеть об этом до конца своих дней. Нужно научиться реально оценивать свои шансы и брать от жизни то, что нужно.
— Вы очень любезны, но…
— К черту все это! Я предлагаю вам отличную сделку. Вы приведете дом в идеальный порядок. К вашим услугам будет все, что можно купить за деньги. Чего еще желать?
— Может быть, жену, которую я люблю и которая любит меня? — шутливым тоном предложил граф.
— Сентиментальный вздор! Кроме того, моя дочь всегда находила вас привлекательным. Она призналась мне в этом после вашей встречи.
— Насколько мне помнится, я говорил в основном о своем корабле. Думаю, ей было ужасно скучно.
— Что же, она, разумеется, не показывала своих чувств. Таковы девушки. Но я-то знаю. Теперь настала пора действовать.
— Вы слишком торопитесь, — сказал Джон. — Даже если я поверю, что у вашей дочери возникли ко мне какие-то чувства на том балу, с тех пор прошло немало времени. Сейчас ее взгляды могут оказаться другими. Женщины любят сами выбирать себе мужей, а не принимать чье-то готовое решение.
— Моя дочь не такая, — отрезал мистер Уингейт. — Она делает то, чего хочу я, и хорошо знает, с какой стороны ее хлеб намазан маслом!
Граф поморщился от жесткости этих слов.
— Вы не узнаете этот дом, когда мои люди закончат работу, — сказал Уингейт.
— Ваши люди?
— Люди, которых я найму, чтобы вернуть поместью его величие. Архитекторы, ремесленники — лучшие специалисты, которых можно купить за деньги. Никакие расходы меня не остановят.
— Но, возможно, это не самый лучший способ восстановить поместье.
— Что, дьявол подери, вы хотите этим сказать? Разумеется, это самый лучший способ. Все упирается в деньги. Другого способа нет.
— Смотря чего вы хотите достичь, — тихо сказал граф.
— Но ведь мы уже договорились о том, чего пытаемся достичь, — нетерпеливо сказал Уингейт. — Создать для лорда Лэнсдейла такое окружение, которое ему полагается и в котором жили его предки: богатые угодья, красивый дом. Вам также понадобится городской особняк, но этим займемся позднее.
— Прошу прощения, — перебил его граф, — это может быть вашей целью, но не моей. Я не могу думать только о себе. Если поместье восстанавливать, то это должно принести достаток всей округе, дать работу местным ремесленникам и торговцам.
— Вот наказание! Зачем вам о них волноваться? Нужно думать о себе.
— Не только о себе, — спокойно возразил граф.
В голосе Джона вдруг прорезалась твердость, которая подсказала Уингейту, что его тактика не работает. Он не был ни чувствительным, ни тонким человеком, но умел проявить сообразительность, когда речь шла о собственных желаниях, а теперь слова графа пролили новый свет на дело.
— Разумеется, — рявкнул он. — Человек должен делиться своим счастьем с теми, кому повезло меньше. Благородство обязывает! Так и надо. Конечно, вы знаете свой долг перед округой. Но ведь и в поселке выиграют от того, что я предлагаю. Мои люди придут и решат, что требуется сделать, а потом наймут для этого местных. Они будут покупать продукты в здешних магазинах, некоторые арендуют комнаты для жилья. Они будут тратить деньги здесь — в конечном итоге, в этом вся суть. Значит, решено. Рад, что мы понимаем друг друга.
— Вы слишком торопите события…
— Если есть хорошая мысль, немедленно приступай к работе — таков мой девиз.
За стеклянными дверьми мелькнули тени, и в комнату вошла Рена, за которой следовала Матильда.
— А вот и вы обе! — вскричал Уингейт в попытке изобразить радушие, от явной лживости которого всех передернуло. — Мы как раз строили планы. Мои люди начнут работать над этим домом со следующей недели.
Наступила гробовая тишина. Ее нарушил звук, которого ожидали меньше всего.
Хихиканье. Дурацкое, глупое хихиканье.
Это была Рена.
Граф уставился на нее. Сама бессмысленность исходящего от нее звука поставила его в тупик.
— Ах, боже мой, — сказала она, прикрывая рот рукой и снова начиная глупо хихикать. — О, милорд, какая честь для меня первой услышать эту радостную весть! Господи, какой великий день для семьи!
— Честь? — изумленно произнес Джон.
— Первой узнать о вашей свадьбе. Ну и ну! Вот тебе раз!