"Люциферу легче оттолкнуть меня, чем подпустить. Ему кажется, что любые чувства делают его слабым. А он не хочет быть слабым. Однажды он решится, но может быть поздно".
Мими стояла чуть поодаль. Она ждала, пока я подойду к ней.
— Ну как всё прошло?
— Натянуто, я бы сказала. С тобой всё нормально?
Мими будто не слушала меня, её глаза медленно и задумчиво гуляли по горизонту позади меня.
— Хочу пойти к отцу в тюрьму. — она посмотрела на меня, отчаянно, почти заискивающе. — Ты можешь попросить Ребекку, чтобы меня пустили к нему?
— Я…
— Я пойду к нему в любом случае! Так и знай! Это из уважения к тебе хочу сделать всё правильно. — то как резко поменялся её голос и подача, ошарашило меня.
Я удивлённо замерла и расхохоталась.
— Что смешного?
— Вряд ли мама разрешит.
— Что ж. Придётся нарушить правила.
— Тогда я с тобой.
После сражения башню не успели полностью восстановить. Мы дождались ночи и залетели внутрь через щель, образовавшеюся от какого-то удара. Прошли по коридору и остановились возле едва ли не единственной уцелевшей камеры. Мамон сидел на полу, оперев локоть на колено, и насвистывал какую-то мелодию.
— Папа!
— Дьяволица, ты что здесь делаешь? — он подошёл к решётке, но чуть помедлил, завидев меня. — Ты не одна.
— Здравствуйте.
— Когда тебя отпустят?
— Я не знаю. — он посмотрел на меня. — Надеюсь, твоя мать не будет спешить рубить головы, они могут ей ещё понадобиться.
— Она думает, вы связаны с Мальбонте.
Мамон скривился так, словно его оскорбляла сама мысль об этом.
— Я служил Сатане. И не собираюсь подтирать зад только родившемуся сосунку.
— Так значит, Сатана был не при чём?
— Он оказался лишь марионеткой, как и многие из нас. Мальбонте надавил на раны, и гной вылился наружу, потому что не мог не вылиться.
— Чтобы рана зажила, её нужно очистить от гноя.
Мамон странно взглянул на меня, прижался к решётке, не отнимая сощуренного взгляда.
— Так вот что делает Мальбонте? Очищает?
— Именно так.
Он расхохотался, и смех его показался зловещим.
— Ждёшь подвоха оттуда, откуда не ждёшь.
— Прекрати, папа. Лучше скажи, когда тебя отпустят?
— Когда я смогу ему доверять.
— Мама?
Она вошла в камеру первой, за ней следом — Мисселина и Энди. Её спина была неестественно прямой, плечи напряжены, взгляд нетерпеливый, словно нападающий.
— Что случилось?
Заговорил Энди, и я вздрогнула от его голоса. В нём появилась какая-то сталь, холодность, что-то пугающе деловитое.
— На эту ходку меня назначили главным лётчиком за провизией. Мы летели по заданному маршруту. В какой-то момент на нас напали. Они явно знали, что мы будем там пролетать.
"Значит видение было реальным!"
— В школе завелась крыса, которая докладывает всё Мальбонте. Иначе объяснить, откуда они знали маршрут, я не могу. — сказала мама.
— Голод нас не убьёт, но, если Мальбонте захочет напасть на нас… — начал Мамон.
— Мы не сможем защититься. — закончила Мисселина.
— Я постараюсь продумать такой маршрут, чтобы они нас не вычислили. А пока… — мама достала ключи из кармана.
Мими выпрямилась в надежде.
— Решила освободить меня?
— Мне не хватает бессмертных. Можешь считать, что на испытательном сроке.
Мамон только усмехнулся на грубость мамы. Его не смущало, что бывшая Непризнанная говорила с таким, как он, в подобном тоне.
"Когда ты уверен в себе и своих силах, никому ничего доказывать не нужно…"
— Сатана мёртв. От меня отказались так же легко, как если бы я был простым Непризнанным. Пока мне интересно побыть на твоей стороне.
— Пока?
— Да. Пока.
Мама замерла с ключом у замочной скважины. Она посмотрела на него, оценивая услышанное. Дверь камеры отворилась.
— Пока меня это устраивает.
Мамон вышел медленно, вальяжно, словно выходил не из сырой камеры, а из собственных покоев, чтобы встретить гостей.
— Что ж, я…
В камере позади Мамона стало темно, как в склепе. За единственным окном в темницы мы увидели чёрное небо, заполненное птицами.
"Это снова повторяется?"
Не сговариваясь, бросились на улицу. Мы замерли, запрокинув головы, и молча стали наблюдать за небом. Я чувствовала плечо мамы, упирающееся в моё. Сотни тысяч субантр пролетали мимо нас.
— Он собирает армию. — я посмотрела на маму, удивившись ледяной безнадёжности в её голосе. — Все твари будут на его стороне…
Одна из птиц отделилась от стаи и полетела прямо на нас. Я дёрнулась, готовая к нападению. Но Субантра, вместо того, чтобы напасть, остановилась, напротив. Она мотнула головой в одну сторону, затем в другую. Сделала шаг. Я вздрогнула, но мама даже не шелохнулась.
— Кх-ха! — Субантра чуть опустилась и опрокинула на землю письмо — прямо к ногам мамы. А затем вернулась к остальным птицам и скрылась среди потока стаи.
Мама подняла письмо, развернула его и начала читать вслух:
— "Я не хочу войны. Но рыбу нельзя вылечить, если у неё гниёт голова, верно? Остаётся только отрезать". - мама вздрогнула, закрыла глаза. Руки её дрожали.
"Он будто о…"
"Ангел незамедлительно отреагировал на знак. Сверкнуло заточенное остриё клинка. Удар! Голова покатилась по эшафоту…"
Мама продолжила читать, не обращая внимание на хрипоту в горле.
— "Я предупредил все гниющие головы. Я смою гниль с вашей души, только не водой, а кровью". - мама не двигалась. Она смотрела на это письмо и ничего не говорила, а затем вдруг скомкала его, разорвала на части и бросила в воздух. — Ещё посмотрим! — она развернулась и решительно вернулась в школу.
Тренировка
Геральд стоял перед учениками и, сложив руки за спиной, молча оглядывал нас. Затем прогремел его голос, громкий, безэмоциональный. Каждая его фраза была короткой, точно удар хлыста.
— Сегодня вы отправитесь на войну. На земную войну. Многие из вас, хоть и были рождены бессмертными, — всё ещё щенки, которые боятся собственной тени. Но война теперь — не сказка, не история, рассказанная в книгах. Это то, с чем вам предстоит столкнуться. Вы должны быть готовы. Вы должны прочувствовать, каково это. — Геральд подождал, пока волнение учеников поутихнет, и продолжил: — Вы можете убивать противников, но только используя навыки солдат, чей облик вы возьмёте. Вам будут даны тела когда-то умерших солдат.
— Так ли это необходимо? — раздосадовано спросила Лилу.
— Ты о том же будешь спрашивать, когда армия Мальбонте нападёт на школу?
— Да кому мы сдались? — спросил Астр, не скрывая улыбку.
Геральд подошёл к Астру, долго смотрел в глаза.
— Ты-то, может, никому и не сдался… — Геральд поднял голову и бросил приказ: — К водовороту!
Я остановилась у самого края и посмотрела вниз. Где-то там прослеживались очертания земли. Внушение ли это или всё было наяву, но я почуяла запах крови и смерти. Тошнота подступила к горлу. Та ночь веером воспоминаний раскрылась перед глазами. Мне стало трудно дышать.
"Я не хочу… я не хочу. Снова, опять, сколько можно?!"
Холодные пальцы коснулись моего позвоночника. Над ухом прозвучал тихий, спокойный голос учителя:
— Бояться — это нормально. Укроти свой страх. Пусть он побуждает тебя к действию, а не парализует. Ты справишься.
Пальцы, что касались моей спины, отстранились. Я оглянулась, но Геральда уже не было. Пока я глядела вниз и решалась сделать шаг в пустоту, в душе моей что-то щёлкало, что-то ломалось. Но эта поломка — я чувствовала — делала меня сильнее, словно готовила к предстоящему.
— Я справлюсь. — шаг в пустоту. Полёт в человеческую бездну. Да здравствует земной ад.