— Я не знаю.
Глаза мамы расширись, когда она узнала девочку. Она прильнула к ребёнку, чуть грубо схватила её за руку и сказала:
— Ты сестра Эрагона.
— А вы мама Маль-бон-те-е!
— Да, она моя мама, и что?!
Она ахнула.
— Молчи, Бонт! Что ты наделал! — мама упала на колени, тряхнула девочку, с мольбой заглядывая ей в глаза. — Прошу, ты можешь держать в тайне, что ты видела здесь Бонта?
Раздался мужской голос, заставивший маму обернуться с облегчением и ужасом одновременно.
— Она не сохранит тайну…
— Ты хочешь сказать… — мама вскрикнула, закрыла лицо руками. Она истошно зарыдала, и крылья за её спиной вздрагивали и сжимались.
Впервые я заметил слёзы на глазах отца.
— Что такое?
— Прости…
Девочка успела лишь едва вскрикнуть, и крик её был похож на писк котёнка. Она замертво упала к нашим ногам."
— Это было первым убийством ребёнка. И кровь этой девочки, впитавшаяся в землю, стала отравой для лабиринта.
— Проклятие сада Адама и Евы…
— "Отныне всяк туда входящий становился заложником своих страхов и желаний".
— Твои родители приняли отчаянное решение.
— Да… — он задумался. — Да… это было настоящие отчаяние. Проклятие было таким сильным, что все ощутили его зарождение. Шепфа мгновенно прознал о том, что произошло, и где мы находились. Знаешь, каким является высшее наказание Шепфа?
— Нет…
"Лица мамы и папы вдруг стали странными: сосредоточенными, но при этом отдалёнными. И вдруг мама закричала. Они упали на колени.
— Что с вами?! — я видел, как из их спины, точно корни деревьев выходят основания крыльев. Кровь ручьём лилась по их спинам."
— Вот так просто, без суда и разъяснений. Это ведь сам Шепфа решил. Он не спрашивает ни у кого разрешения.
"Земля под их ногами разверзлась, словно тропа, ведущая грешника в ад. Они упали. Я бросился на пол, но дыра стала закрываться.
— НЕТ!! — я тянулся рукой, я пытался дотянуться до них. Но не смог…"
— Я остался один. Напуганный, потерянный, озлобленный. Я бежал куда мог, пока меня не окружили.
— То видение, когда ты убил их всех…
— Да, это было после того, как Шепфа оторвал моим родителям крылья и отправил на землю. Я так обезумел от ярости, что убил своей болью едва ли не половину ангелов и демонов, что находились поблизости. Во мне крылась страшная сила, которую было невозможно контролировать.
— И тогда Шепфа разделил тебя на две части?
— Да… — Мальбонте выпрямился, медленно прошёл к камину и замер возле него. Пламя осветило профиль его лица — жёсткого, непримиримого лица.
"С самого рождения Мальбонте преследовали за то, кто он есть. Его ненавидели и боялись. В страхе его потерять родители отняли жизнь девочки, а Шепфа отнял их у Мальбонте. Он был один. Всегда один."
Не оборачиваясь ко мне, Мальбонте подал голос:
— Уже поздно. Можешь остаться здесь, если хочешь. В других комнатах не так тепло.
— Я хотела бы остаться здесь.
Он стремительно обернулся ко мне, будто не ожидал такого ответа. Потом кивнул.
— Хорошо. Рад, что ты мне доверяешь.
— Ты будешь тоже здесь спать?
— Конечно. Это мои покои.
Я поднялась в постели, неловко подтолкнула одеяло, укрывая себя как в кокон. Заметив это, Мальбонте тихо рассмеялся.
— Не стоит переживать на этот счёт. — он снова сел в кресло.
Больше он не смотрел на меня: его внимание было приковано к полыхающему камину. В зрачках отражались танцующие языки пламени. Этот огонь придавал и без того серьёзному взгляду зловещий вид. Его скулы, жёстко очерченный подбородок, большие крепкие руки — каждая частичка тела была напряжена.
"Он и сейчас одинок… Мальбонте рассказал всё это, чтобы я хоть немного поняла его. Чтобы меньше ненавидела…"
Словно почувствовав мой взгляд, он посмотрел на меня. Мне хотелось натянуть одеяло до макушки головы, чтобы спрятаться от этих пронизывающих глаз.
— Тебе лучше поспать.
— Хорошо. — я послушно закрыла глаза, не выдерживая его взгляда.
Среди ночи я очнулась от лихорадки. Видения мелькали так быстро, что я не поспевала осознать их. Образы, неясные, гиперболизированные, давили на меня, пугали до истошного крика, но кричать я почему-то не могла. Вместо этого я молча, в немой мольбе, металась по кровати. Пока не ощутила руки, удерживающие мою истерику, и не услышала голос над ухом:
— Не пугайся. Ты привыкаешь к моему присутствию. От этого сила и видения усиливаются. Это нужно перетерпеть. — на этот раз он сам принес таз с водой, а затем приложил к моему лицу. Его тёплые руки казались горячими на фоне холодной тряпки.
Прежде чем снова погрузиться в тяжёлый сон, я прошептала:
— Спасибо.
Когда лихорадка спала, я снова очнулась. Мальбонте спал в кресле.
"Он совсем не похож на чудовище, которое описывали…"
Я вспомнила его глаза, взбешённые, безжалостные.
"Но он может им быть, если его вынудить…"
Рядом с этим чудовищем мне было спокойно… и это меня напугало больше всего остального…
Утром Мальбонте вызвал меня к себе. Он выглядел таким же угрожающе-холодным, как и вчера. Будто и не было рассказа, рвущего его душу по сей день.
— Ты подумала?
Я выпрямилась.
— Подумала о чём?
— Ты знаешь о чём. О моём предложении.
Я молчала, боясь представить, каким он станет, если я откажу ему. Превратится ли он в монстра, каким его описывают, или примет моё решение спокойно?
— Я жду. Каков твой ответ?
— Я…
Фенцио нетерпеливо постучался. Мальбонте раздражённо бросил:
— Что ещё?
— Удача на нашей стороне.
— В чём дело?
— Я думаю, тебе лучше это увидеть.
Мальбонте поднялся, взял меня за локоть и повёл за собой. Словно переживая дежавю, но уже другими глазами, я стала свидетелем повторяющихся событий. На коленях стояли Люцифер, Дино и Мими.
"Люцифер!"
— Что вы…? — я сделала шаг к ним навстречу, но Мальбонте выставил руку вперёд, отсекая попытку приблизиться.
— В тюрьму их!
Больше Бонт, чем Маль
Мальбонте склонился над картами. Он увлечённо что-то помечал и не обращал внимания на меня.
— Это мои друзья. Я могу навестить их? Пожалуйста!
Он медленно поднял глаза. Его выражения лица заставило меня всю сжаться, умолкнуть трусливо и покорно, и с волнением дождаться его ответа, не нарушая тишину. Сердце пропустило один удар, когда я услышала его спокойный, но грозный голос:
— Кого ты хочешь навестить?
— Люцифера.
Мальбонте как-то странно дёрнул головой. Плечи его распрямились, взгляд стал пронзительнее.
— Люцифер… — он повторил его имя, будто вместе с тем осознавая что-то, что и так знал, но о чём пока не размышлял.
Мальбонте присел и откинулся на спинку стула, не отнимая от меня недовольных, жестоких глаз.
— Мне кажется, ты немного не понимаешь сложившуюся ситуацию. Ты не можешь просто так брать и врываться ко мне, словно хозяйка. Ты не можешь меня ни о чём просить и тем более требовать. Ты всё ещё цела и не в кандалах лишь потому, что не дала точного ответа: со мной ты или против меня. Но моё терпение подходит к концу.
Я прильнула к столу.
— Обещаю дать ответ, как только навещу его!
Он долго смотрел на меня, изучая лицо, и вскоре ответил:
— И твой визит не доставит мне хлопот?
— Нет. Даю слово.
— Хорошо. Проверим твои обещания. — он кивнул демону, что стоял позади меня, охраняя выход. — Отведи её к пленнику. У неё есть пятнадцать минут.
— Спасибо!
Мальбонте провожал меня тяжёлым взглядом, в котором читались какие-то тревожные для него мысли…
Демон легонько подтолкнул меня вперёд.
— Живее.
Люцифера держали в том же месте, что и меня. Его руки были подвешены на цепях. Когда мы вошли, он поднял голову, прищурившись от света.
— Виктория?
— Это я. Отпусти его. — обратилась я к демону-стражнику.
— Нет.