Автобус возвратился в Ярославль поздно вечером, когда в темном небе над городом уже повисло холодное электрическое зарево, мрачно обагренное факелами нефтеперегонного завода.
Войдя в квартиру, я сразу же, не раздеваясь, бросился к телефону, набрал домашний номер Марка. Волновался, слушая длинные гудки, – дома ли он, не уехал ли в командировку?
Но тут в трубке раздался сиплый, недовольный голос Марка. Узнав меня, он сердито спросил:
– Не мог утром позвонить? Что у тебя – пожар случился?
– По телефону все не объяснишь, нам надо срочно встретиться.
– Приезжай завтра в Москву.
– Я только что из Суздаля, очень устал. А ты не мог бы выбраться в Ярославль? Заодно посмотришь, как я живу. Ведь обещал, – напомнил я Марку.
– Работа суматошная, некогда совсем. Скажи толком, что произошло?
– В Суздале зачем-то побывал наш старый знакомый.
Марк сразу понял, о ком я говорю.
– Интересная новость.
– Это еще не все. Следом за ним там появились какие-то люди…
Марк сразу оборвал меня:
– Да, ты прав, это не телефонный разговор. Подожди, посмотрю расписание поездов.
Я понял, что мое сообщение озадачило Марка, иначе так быстро он не согласился бы приехать ко мне.
– Около шести вечера из Москвы отправляется наша фирменная электричка, – подсказал я ему.
– Да, это подходит.
– Буду ждать тебя на перроне напротив старого здания вокзала.
– Договорились. До завтра. – И Марк тут же повесил трубку.
Мне стало немного досадно – я сообщил ему такую важную новость, а он даже не удосужился лишнюю минуту поговорить со мной.
Глава третья. Тень на набережной
Несмотря на усталость, я долго не мог заснуть, опять пытаясь найти ответы на вопросы, которые возникли в течение этого длинного и беспокойного дня, но они переплелись в такой головоломный узел, что самостоятельно я никак не мог его распутать и разобраться, что же случилось в Суздале.
Неудивительно, что под утро мне приснилась красная легковая машина, которая под колокольный звон носилась за мной по улицам древнего города до тех пор, пока я в страхе не заставил себя проснуться.
Самое странное состояло в том, что во сне я отчетливо видел номер этой машины, но, пробудившись, так и не мог его вспомнить.
Ни на перроне, где мы встретились с Марком, ни в такси, которое я взял на привокзальной площади, он ни словом не обмолвился о том, ради чего так срочно приехал в Ярославль.
Я тоже решил набраться терпения и, прежде чем перейти к делу, накормил Марка ужином.
Потом мы уселись на диван, закурили, опять оттягивая разговор.
Мой дом-пятиэтажка стоит в глубине окраинного района города, однокомнатная угловая квартира – под самой крышей, поэтому редкие звуки проходящих мимо машин почти не доносились сюда. Все это располагало к спокойной, неторопливой беседе.
За незашторенными окнами темнело безлунное небо, но электрический свет я не включал – балконная дверь была настежь открыта, на свет моментально налетели бы комары и не дали бы покоя всю ночь.
Мы вспомнили школьных друзей, обменялись сведениями, кто кем стал и куда закинула судьба. Выяснили, что кроме нас двоих почти все однокашники обзавелись собственными семьями.
Как бы между делом Марк поинтересовался, почему я не женат. Не ответив, я переадресовал этот же вопрос ему.
– Ну, у меня служба такая – из командировки в командировку. Дома почти не бываю.
– А мне, наоборот, редко удается из дома выбраться, – кивнул я на стоявшую на письменном столе пишущую машинку.
Марк понимающе улыбнулся:
– Боишься, женитьба помешает твоей работе?
– В какой-то степени, – уклончиво ответил я.
– Понятно. С Пташниковым и Окладиным больше не встречался?
– С Михаилом Николаевичем не виделись. А у Пташникова однажды был в гостях – это он устроил мне поездку в Суздаль.
Я думал, Марк воспользуется случаем и наконец-то спросит меня, зачем я так спешно вызвал его к себе. Однако он сказал о другом:
– Неужели тебе не хочется еще раз встретиться с ними?
Неприятно, когда с тобой разговаривают, как с малолетним ребенком, поэтому я промолчал, дожидаясь, когда Марк сам объяснит, почему он вспомнил историка и краеведа.
– Вроде бы интересные, образованные люди. С такими всегда найдется о чем поговорить, тем более пишущему человеку.
– Лично тебя особенно заинтересовал Окладин, не так ли? – вспомнил я свои наблюдения в Александрове.