-Думаешь, у меня получится?-я робко улыбнулась.
-Я уверена, что ты справишься.-ее настоящая материнская улыбка придавала мне прилив уверенности в себе.
Как сказал Лев…натурщицы не возвращаются собой, но что если это мой последний шанс…
Глава 14
*Лиза
Как странно осознавать, признавать и признаваться, что в жизни каждой женщины присутствует тот самый первопроходец, что оставляет своим метки на твоей телесной карте, обозначая жирными крестами самые лакомые кусочки обычной кожи, за которой спрятаны самые настоящие сокровища. Как странно понимать, что мужчины приучают совсем юную тебя ко всем прелестям и всей грязи жизни. Будь то алкоголь, противницей которого ты была в детстве. Помнишь, как вздыхала, глядя на этих взрослых, что, опустошая очередную бутылку теряли последнее самообладание? Но только сейчас вспоминаешь себя, как человека, что однажды напился так, что потерял последнюю гордость. Что там говорила мама? В жизни девушки есть только одна забота – забота о муже, о семье, о детях. Да, детях, которых ты так и не смогла родить и стала пустышкой. Говорят, что и муж твой завел на стороне другую только из-за этого, а за год под статусом «разведенки» ты подсела на другой тип мужчины, что подсаживает тебя на наркотический угар, с которого кажется ты уже не выберешься, но только ты в последний момент цепляешь за жизнь, чтобы начать все с чистого листа. Только в жизни находится челочек, что, протянув тебе руку вытаскивает из этого всепоглощающего дерьма, в котором ты практически утонула, и доказывает, что здесь ты хозяйка, и все решаешь сама. Если честно, то больше всего я ненавижу того, кто подсадил меня на любовь. Ведь быть влюбленной…любящей и обожающей – самая опасная для женщины привычка, и нигде, кроме, как в «Пандоре» это не лечат. Сейчас я это понимаю. Сейчас я это ощущаю. Сейчас я понимаю, что такой любви, как у моего бывшего мужа нет в продаже, и мне не купить ее, но Николь говорит: «…тебя просто похищает дурь.»
Художественная мастерская «Капулетти и не снилось» находилась в спальном районе города. Этакий своеобразный свой закрытый от всего мира добропорядочный городок, где было всегда тихо, минимальное количество машин, знающие друг друга в лицо люди, и знающие кто в какое время выгуливают своих собак старожилы, с которыми быть «не таким» весьма сложно, ибо даже «новый» любовник для кого-то из этих старожил «бывший», а для кого-то даже «внук». Провинциальный…провинциальный район, ибо поезда ходят строго по расписанию от станции к станции, а трава у дома ровная по стандарту и выше не растет, да и на окнах милые фиалки, и только эта мастерская рушит все представления о тихом месте. Вывеска в стиле чарующего средневековья сразу привлекла мое внимание. Этакий щит с палитрой и кистью вырезанный из настоящего дерева. Пройдя внутрь мастерской, которая почему-то была открыта, я обнаружила для себя множество антиквариата: старинные расписные вазы, скульптуры и гобелены. Интересно, это перешло ему по наследству или Лев настолько богат, что может себе это позволить? Забавно, мастерская это место только снаружи, а внутри практически дом. Уверена, что для Льва это место означает многое, но только я считаю, что работу и отдых нужно разделять. Я вошла без стука цокая высокими каблучками. Льва в мастерской не оказалось, и тогда мне ничего другого не оставалось, кроме как подождать нерасторопного художника. Расположившись в мягком кресле посередине зала я неожиданно для себя задремала, увидев крайне для меня необычный сон.
Темное помещение освещено неоновой лампой мерцающей переливами розового цвета, что рассыпается вспышками ядовитой фуксии. Блики, что освещают страстные силуэты…Полу-темница, полу-инквизиторский подвал в который медленно с ноткой настоящей угрозы спускается Лев. Черный плащ скрывает его статное тело, но стоит скинуть его, как оголяется гладкий торс с татуировкой трех черных, шипастых роз. На его лице кожаная, маскарадная маска, что не способна скрыть его обсидановых глаз, чувственных губ на которых так маняще играли свою игру розовые блики настоящего соблазна. Мое тело приковано к дыбе, и я чувствую каждой косточкой, как под движением чувственного тела смыкается чувство натиска крутящегося колеса. Я чувствую каждый клеточкой тела, кончиками пальцем его движение, и боль перемешиваясь со страхом, дикой страсть и ноткой вожделения создает вакуум несдержанных, хаотичных мыслей, когда больно это синоним сладко. Лев медленно подошел ко мне, и его холодная, буквально ледяная ладонь нежно гладит покрасневшие от боли щеки, продолжая крутить ручку колеса дыбы словно проверяя всю меня на прочность. Боль достигает своего апогея…я открываю глаза.
-Ты знаешь,-доносился голос Льва из-за высокого полотна, что выглядел устойчивым на мольберте.-Бог и Дьявол спорили напрасно, не спешно женщин изучая. До чего Божественно-прекрасна! До чего Чертовски-хороша! Лиз, а ты когда-нибудь позировала?-спросил мен художник.-ты это, раздевайся пока.-он свернул ватман и прошел в гостиную.
-Раздеваться?-удивилась я.-откуда же мне такие привилегии?-начав расстегивать пуговицы рубашки спросила я.-никогда не позировала, но надеюсь, что у меня получится.
-«…А может быть ты – перелетная птица и холод зимы убивает тебя, и хочется верить, весной возвратится, все то, чем так горд и так счастлив был я».-напевал себе под нос тихо Лев вернувшись в зал. Расставляя по местам новый, чистый ватман, кисточки и карандаши, он раскрыл толстый блокнот и что-то прочитав не сдержал своей улыбки.-ну, ты готова?
-Готова.-уверенно ответила я убрав скрывающую с груди руку.-Лев, что именно ты будешь рисовать? Какой я должна быть? Какой образ тебе нужен?
-Мне нужен образ девочки, что шла к своему мужчине самой красивой, невинной девочкой с яркими, малинными губами и пушистыми ресничками. Девочки, которая постукивая своими каблучками торопилась к нему так быстро, что сердце ударялось и билось об ребра сбивало к чертовой матери всякое дыхание. И вот она…-Лев медленно ввел простой карандаш в классическую точилку и так же медленно прокрутил карандаш позволяя опилкам парировать на пол.-поправляет своими кудрявые волосы, а ладошки так и тянутся крутить сережку-гвоздик в мочке ушка с маленьким камушком в цвет его обсидиановых глаз. Кусает свою нежную щеку изнутри, чтобы скрыть волнение, ведь она…
-О-обсидановых?-шепотом повторила я.-ведь она торопилась «жить» в его руках, как взрослая девочка.
-Да, но ему нравилась в ней не блестящая обёртка в которую она так старательно себя упаковывает. Ему совершенно все равно на ее побрякушки, юбочки-гармошки и платья.-Лев облизнулся.-все к черту…
-Ведь его глаза прожигали ее тело сквозь кожу..-я сделала шаг навстречу, и мои ладони прикоснулись к его торсу. Чувствуя пульсацию сердца своими руками, мои виски сдавило настоящее волнение небывалого возбуждения.
-В ее нежном лице он видел все…-его тонкие пальцы нежно обхватили мой подбородок.-как из глубины оливковых глаз на него смотрели ее демоны, демоницы. Как они зазывали, пели для него, тянули к нему руки, утягивали в свой тихий омут.
-Только к чему легкие победы?-прикосновение губами к его пальцам сводило мне судорогой бедра.-он сможет накормить ее демонов.
-Сколь тебе нужно, девочка, чтобы был взрыв?-спросил улыбаясь Лев, но только в отражении его глаз я видела, что ответ он знал и так.
***
Пламя яркой свежи отражалось в круглом зеркале. Каждый вздох тревожил волнительный огонь, и только моя тень казалась мне поистине идеальной. Идеальной настолько, что желание задохнуться на секунду заставляло темнеть в глаза, бить по вискам своим напряжением. Медленные струйки плавящегося воска символично стекали по ажурному подсвечнику ударяясь об основание железного стержня, застывая в движении. Каждый робкий вздох тревожит идеально ровное пламя, и только тень…танцующая тень истинной, так долго дремлющей хищницы блудливо танцует в мерцании огненной дрожи. Стыд обжигает щеки своей плетью, но только ты не чувствует его своим нутром, позволяя земному желанию наконец-то сорвать с тебя маску лживой скромности, какой ты кормила все это время своих изголодавших демонов, что умоляли…шептали просьбы склоняя к стремлению стать собой и громко произнести «Сука» глядя на распутный взгляд, что все это время ты ловила в отражении зеркала. Взгляд той, что била по ту сторону зеркальной глади умоляя освободить ее, умоляя выпустить из этой удушающей темницы. Ведь скромность это не про тебя, как бы ты не старалась.