Даша положила трубку и с торжеством взглянула на друзей.
— Лавря, я снимаю шляпу!
— Ой, Даша, неужели у нас уже есть адрес? — всплеснула руками Ляля.
— Нет ничего тайного, что не стало бы явным! Даже адрес твоего отца. И все — за полдня. Классная работа. Петька бы мной гордился!
— Это точно! — кивнул Хованский. — Ну вот, Лялька, пока отдыхай, а послезавтра пойдем, поглядим на твоего Кострючко! А сейчас дай мне чего-нибудь пожевать, а то я умру!
Когда они поели, Кирилл сказал:
— Вот что, Лялька, достань-ка мне все-таки его фотку!
— Зачем?
— А я сегодня погляжу наши семейные альбомы, вдруг его там обнаружу? Тогда спрошу у мамы, кто это, вдруг что-нибудь да узнаю?
— Правильно, — кивнула Даша, — у нас уже была похожая история, и семейный альбом нам здорово помог. Молодец, Кирка!
— Что за история? — спросил он.
— Да было дело, неохота сейчас рассказывать, я что-то здорово устала. Пойду домой, тут недалеко!
— Я тебя провожу! — вызвался Кирилл. — Лялька, а ты одна не боишься? Может, к нам пока переберешься?
— Нет, я не боюсь.
— Только дверь никому не открывай!
— Да ладно, я все знаю!
На этом они простились до послезавтра.
Глава 4
ПО СЛЕДАМ ОТЦА
Подходя к дому, Даша посмотрела на часы. Начало седьмого. Хорошо, что с ней Кирилл, потому что, если Юра ждет ее возле дома… Но никто ее не ждал. Она попрощалась с Хованским и поднялась в квартиру. Прослушала все записи на автоответчике. Звонила масса народу, в основном маме, но Юра не звонил. «Значит, он просто обрадовался, что так вышло, — с горечью подумала она. — Ну и черт с ним! Раз так…» Но все же любопытство терзало ее. Даша решила позвонить папе. Юра приходился племянником папиной жене Людмиле Генриховне, и та с большим сочувствием относилась к роману племянника с Дашей. А Даша, которая раньше терпеть не могла вторую жену отца, теперь вполне с нею примирилась. Но дома у папы никто не ответил. А вскоре позвонила мама и велела Даше через двадцать минут спуститься вниз, чтобы немедленно ехать на дачу.
— Сестренка, у тебя такой вид, как будто ты одна целый вагон бревен разгрузила, — сказал после ужина Стас.
— Почти, — усмехнулась Даша и предпочла рассказать сводному брату о поисках Кострючко, чем о разрыве с Юрой. Она просто не выдержала бы этого рассказа, разревелась бы…
— Ну и что тут интересного? — пожал плечами Стас.
— Да ничего, просто захотелось помочь девчонке…
— Но Хованский и сам бы мог справиться.
— Да застоялась я, Стасик… Давно ничего не расследовали…
— Вот это да! А история с подземельем?
— Ну, это в основном Петька с Крузом заслуга, а мы с Ольгой так, немножко подсобили… Это не в счет!
— А тебе охота им нос утереть, да? Только тут, сестренка, никакой перспективы!
— Никому я не собираюсь нос утирать, что я, дура?
— Сестренка, я тебе обещал, что не стану приставать с расспросами, но ты мне не нравишься, у тебя глаза как у больной собаки! Которую вдобавок еще и побили…
— Что, так плохо? — прошептала Даша.
— Поверь мне! И лучше расскажи мне, в чем дело, пока мама или бабушка тебя в оборот не взяли. Дашка, любым горем лучше поделиться, а я — могила, ты ведь знаешь! С Юркой, что ли, поссорилась?
— Стасик, обещай, что никому ни звука…
— Дашка!
— Ладно уж…
И она в слезах рассказала Стасу все, что произошло между ними. Стас слушал не перебивая, а когда она умолкла, ласково погладил ее по руке.
— А по-моему, — начал он немного погодя, — это даже к лучшему.
— Почему?
— Потому что хуже нет становиться между сыном и матерью, особенно в твоем возрасте. Тебе такая задача не по зубам, и слава Богу. Я не хочу, чтобы ты стала очень уж зубастой… А Юрка… Он слабый, я всегда это чувствовал. Моя сестренка заслуживает кого-то получше…
— Стасик…
— Тихо-тихо, можешь поплакать, пока никто не слышит. Он, конечно, красивый, твой Юрка, этого у него не отнимешь, но… Он не наш человек, понимаешь?
— Потому что живет в Бельгии?
— Да нет, чепуха! Где бы ни жил… Он… он с нами не одной крови, помнишь «Маугли»?
— С нами?
— С нами! С тобой, со мной, с Петькой, с Ольгой…
— А… Кажется, понимаю. Ты считаешь, он хуже нас?
— Да нет… Не в этом дело… Просто другой!
— Ты хочешь сказать, он чужой?