Но теперь я просто плавлюсь на его губах, словно карамель, и ноги предательски дрожат где-то в области коленей, потому что ощущения колючих волосков на коже – это как мой самый неприличный сон. Как будто все, что я до этого знала о поцелуях – не так много, потому что какие поцелуи с брекетами? – становится пустотой, коробкой, в которой хранится только мое представление о том, какими на самом деле должны быть поцелуи.
Теперь я спрячу туда этот.
Поцелуй года.
Безупречные прикосновение губ к моим губам от мужчины, которого я уже сейчас ревную ко всему миру. Которого хочу обнять за шею, прилипнуть к нему как вторая кожа и заявить свои права на владение: «Собственность Тани Тумановой!»
Я все еще хватаюсь за его плечи, но ладони в варежках предательски скользят по шелку рубашки. Реальность катится с горки вниз, потому что Дым приоткрывает мои губы поцелуем – и приглашает, выдыхая в мой рот немного своего дыхания. Я провожу языком сначала по его офигенной нижней губе, потом по фантастической верхней.
Проклятые брекеты! Почему, почему их снимут только через две недели?!
— У меня туман в голове, - капитулирую шепотом. Сейчас точно упаду – ноги не держат, руки все-таки соскальзывают с моего неприступного Эвереста. – Не дайте мне упасть, Дым. Пожалуйста.
На миг кажется, что вот она, я – все-таки сорвалась в пропасть и позорно лечу вниз, размахивая руками, как не приученная к полету птица. Но это только миг, потому что крепкая рука берет меня за талию, притягивает к себе и уверенный голос говорит:
— Держу, Туман.
Я влюбилась по уши.
Глава третья: Антон
Никогда не понимал красивых метафор, но сейчас в голове настойчиво вертится сравнение: в мои руки свалилось чудо. Мелкое, взъерошенное, но очень смелое. Чудо со вкусом мандарин, хоть это скорее мои домыслы. Убивающее меня своим таким странным в этой ситуации «Вы».
Выбрасываю сигарету в пепельницу на перилах, немного отодвигаюсь, хоть Туман протестующе мычит. Успокаиваю ее, показывая, для чего мне этот сантиметр расстояния между нами: провожу большим пальцем по ее приоткрытым губам, проверяю – ни намека на помаду.
— Поцелуете меня еще раз? – просит она, заглядывая мне в лицо с такой искренностью, что я реально хочу выключить мозги и уступить.
У нее темно-зеленые глаза. Не яркие и прозрачные, но богатая зелень с темными крапинками. Пшеничные ресницы и такого же цвета волосы. Целая россыпь незаметных веснушек на носу и щеках. И железная, украшенная прозрачными камешками, проволока брекетов на зубах.
— Их снимут через две недели, - поймав мой взгляд, торопливо говорит Туман.
— То есть к железу во рту ты привыкла? – Хочется улыбнутся. Черт знает за сколько времени, несмотря на то, что забот полон рот, и даже в Новогоднюю ночь любимая женщина – работа – жестко меня имеет, хочется улыбнутся чуду с веснушками.
Она растерянно кивает, и я почти вижу, как ее странный и пока совершено непонятный мне мозг, начинает быстро переваривать мой вопрос.
Спокойно, Антон, совсем не обязательно засовывать девчонке язык в рот. Она – другая весовая категория: сводить погулять, угостить сладостями и снять конфету с елки, потому что сама она вряд ли допрыгнет так высоко.
Но пальцы живут отдельно от моего «хорошо и плохо». Понимаю это, когда нажимаю на ее подбородок, вынуждая малышку приоткрыть рот шире. Она такая послушная и жадная, как будто выиграла Первый приз – меня. Неудивительно, что это заводит. Так сильно, что я решаю сперва «показать» шутку о железе во рту, а уже потом спросить, кто она, черт подери, такая.
Целоваться она не умеет, но так бескомпромиссно отдает всю власть мне в руки, что устоять просто невозможно.
— Не сбежишь? – дразню ее нетерпение, нарочно растягивая вопрос.
Туман искренне мотает головой.
Мне нравится, как часто она дышит и капризно урчит, пока я растягиваю ее предвкушение поцелуя. Притрагиваюсь к мягким губам, нажимаю, забираю на себя весь контроль. Ловлю долгое искреннее «даааа!» ее дыхания, провожу языком по контуру губ и проталкиваю его внутрь.
Приходится взять ее за затылок, потому что малышка просто «уплывает» из моих рук.
И вскидывается, когда я сплетаю наши языки, давая ей попробовать «железо» в моем языке.
Сделал в девятнадцать на спор с братом: первая и последняя пьянка в моей жизни, первый и последний импульс, сбой в работе мозгов. Так у меня появилась штанга в языке, а у Андрея… гммм… На хрен эти мысли.
— Дыыыым, - растягивает удивление малышка, обхватывает мои щеки своими варежками, проталкивается под кожу совершенно невинной искренностью. – Это…