Найти эти растения было непросто – они не росли рядом друг с другом, а были рассыпаны по всему парку. Было очень весело, мы устроили соревнование, кто найдет больше и скорее, тем более что часто попадались деревья и кусты, похожие на те, которые мы искали, но с другими именами. Мы нашли почти все и сильно проголодались. Сабина привела нас к красивой беседке со столом в центре, мы открыли свои пакеты, стали делиться бутербродами и спорить, чьи вкуснее.
После обеда оказалось, что осталось найти только магнолию, но она куда-то запропастилась, и мы потратили два часа, пока не дошли почти до той самой дыры в заборе, через которую мы вползали в Ботанический сад. Там, прямо у забора, возвышалась роскошная магнолия. Вот была радость! Мы взялись за руки и стали плясать вокруг разлапистого дерева.
Вечнозеленая магнолия была высокая и ветвистая с темно-зелеными листьями, твердыми и блестящими, как будто вырезанными из кожи. Чтобы лучше за ней ухаживать, к ее стволу приставили маленькую лесенку-стремянку, по которой можно было добраться до первой развилки ее мощных ветвей. Я, не слушая крика испуганной Сабины, проворно влезла по стремянке до развилки, села на расстеленный там соломенный коврик и посмотрела на мир сверху.
Росшие вдоль забора кусты теперь не мешали мне увидеть сбегающие вниз кривые улочки, а за ними глубокий зеленый овраг, на противоположном краю которого сверкали красными крышами белые домики маленькой деревеньки. Боясь заблудиться, Сабина взяла с собой карту и все время проверяла по ней, куда мы забрели.
Когда я спустилась вниз и рассказала ей про деревеньку на краю оврага, она нашла ее на карте:
– Это Змиевка вторая.
Я спросила:
– А где же первая? – и все засмеялись, а я взяла из рук Сабины карту и прочла надпись, идущую по дну оврага: «Змиевская балка».
Описанные в альбоме огромные белые цветы магнолии еще не расцвели, они должны были расцвести в середине июля, а в тот день было только двадцать первое июня. Двадцать первое июня тысяча девятьсот сорок первого года. Последний день нашей жизни, потому что назавтра началась Великая Отечественная война.
15
В воскресенье утром мы с Сабиной не заметили, что началась война. Некому было нам об этом сказать: мама Валя и Лев в ту ночь дежурили в больнице и должны были вернуться домой только к обеду, а в нашей квартире не было радио – Сабина говорила, что она не переносит деревянные голоса советских дикторов.
Мы как раз затеяли уборку по случаю окончания учебного года и нисколько не испугались, когда на улице завыла сирена. Сирена уже не была новостью – иногда в нашем квартале проводились учения по боевой тревоге, и тогда за окном начинало завывать на много голосов, как будто соревновались между собой разные дикие звери и каждый хотел переорать другого. Хоть в то утро мы не обратили на сирену особого внимания, я все же заткнула уши: уж очень противно она выла, но Сабина продолжала подметать кухню, будто никакой сирены не слышала.
Идти мы никуда не собирались, хотя, по правилам учебной тревоги, нам полагалось выбегать из квартиры и прятаться в подвале, но нас это не касалось, потому что в нашем доме подвала не было.
Так бы мы и пропустили это ужасное событие, если бы вдруг в дом не ворвалась мама Валя с большим пакетом в руках и с криком:
– Вы слышали? Началась война – Гитлер напал на Советский Союз!
За ней вбежал Лев в военной форме, и они стали с безумной скоростью запихивать какие-то вещи в большой брезентовый мешок, который он принес с собой.
Я в полном обалдении стояла с пыльной тряпкой в руке и смотрела, как мама Валя срывала с себя свое обычное летнее платье, чтобы переодеться в гимнастерку и сапоги.
– Что за маскарад? – спросила Сабина, которая тоже еще не врубилась.
– Нас со Львом призвали в армию. Я остаюсь здесь работать в военном госпитале, а Лев с первым эшелоном уезжает на фронт, – ответила мама Валя и заплакала. – Говорят, наши войска отступают со страшной скоростью, а немцы гонятся за ними на танках и бронемашинах и убивают всех подряд.
– Когда они успели? – не поверила Сабина. – Ведь вчера вечером все было тихо.
– Они начали атаки по всем фронтам в четыре часа утра, и говорят, уже захватили Минск. – Руки мамы Вали дрожали. – Господи, что теперь с нами будет? Что с нами будет?
– Так сирена была настоящая, а не учебная? – наконец выдавила из себя я.
– Еще какая настоящая! – закричала мама Валя, натягивая под гимнастерку короткую юбку цвета хаки. – А вы, как две жопы, сидите здесь, на верхотуре, и ждете, когда в ваш дом попадет бомба.