— Ты меня напугал, — сказала она.
Как же она надеялась выбраться отсюда раньше, чем он проснется!
На постели тут и там валялись надорванные упаковки от презервативов.
Ей вспомнилось, как она прижималась к Нику, как он прикасался к ее телу в разных местах, и внутри прокатилась волна тепла. О, как стыдно, невероятно, прекрасно — и волшебно!
И это не могло — ни в коем случае! — повториться вновь.
— Ты куда-то торопишься? — спросил он.
— Боюсь, что так.
Он посмотрел на электронный будильник возле кровати.
— Среди ночи?
— Я думаю, мне лучше уйти.
Но Ник не облегчил Зое задачу. Он сел на постели, набросив простыню на бедра, мускулистый и стройный, похожий на античного бога. И ей захотелось, сию же минуту, броситься обратно, к нему в постель.
Нет.
Это следовало прекратить, и прекратить немедленно!
Она направилась в ванную, подобрав по дороге с пола свою сумочку.
— Я сейчас оденусь, а потом мы… поговорим.
Она закрыла дверь, заперла ее и посмотрела в зеркало. Кошмар! Волосы примялись с одной стороны и торчали с другой, тушь размазалась, глаза опухли и покраснели. На левой щеке виднелся отпечаток подушки.
Просто чудо, что Ник не убежал с криком, увидев ее.
Зоя плеснула в лицо водой, стерла полотенцем темные разводы под глазами и вытащила из сумочки зажим для волос. Расчески нигде не нашлось, так что она забрала волосы назад и стянула в хвост. Куда подевались трусики и бюстгальтер, тоже осталось тайной, пришлось обходиться без них. Прямо на голое тело Зоя натянула измятое платье, кое-как разгладив его на себе. Торопясь раздеть ее, Ник разорвал одну тонкую бретельку, и платье теперь едва держалось на оставшейся. Да, вызывающее декольте, нечего сказать!
Это же платье она надевала и на первое венчание своего босса. Видно, настало время обновить гардероб.
Поправив лиф на полуобнаженной груди, Зоя оглядела себя в зеркале. За кого ее примут в таком наряде, в холле пятизвездочного отеля? Впрочем, трудно предположить, что в полчетвертого утра там будет толпа народа.
Услышав какой-то шум в комнате, она испугалась, что застанет Ника врасплох — как недавно он застал ее. Она поежилась, вообразив, как выглядел ее зад в пяти сантиметрах от его лица, и крикнула:
— Я выхожу!
Ответа не последовало. Тогда она отперла дверь и выглянула наружу. Ник успел надеть брюки и теперь пытался их застегнуть. Торс был обнажен. О, какой торс! Конечно, Зоя видела его и раньше. Но после того, как она гладила его…
А что это за отметина на левом плече? След укуса? И кажется, она сделала ему засос пониже талии. Не говоря обо всем остальном, что она делала языком и губами…
Стыд обжег ее изнутри и вспыхнул румянцем на щеках. Что они натворили!
Старания Ника ни к чему не привели — молния была безнадежно сломана. Зоя вспомнила, как сама же и сломала ее прошлой ночью в порыве страсти. Они так торопились освободиться от одежды, скорее прикоснуться друг к другу руками, губами, всем телом! Он входил в нее, твердо, быстро и глубоко, а она обхватывала его ногами, и выгибалась со стоном, и просила еще… Сможет ли она когда-нибудь забыть это?
Зоя огляделась в поисках туфель. Нужно было убираться отсюда, спасаться бегством, пока она не совершила ужасную глупость, не бросилась к нему, срывая на ходу платье…
— Ты не это ищешь? — Ник протягивал ей черный кружевной бюстгальтер и такой же пояс. — Нашел под одеялом.
— Спасибо. — Зоя, смутившись, торопливо спрятала их в сумочку.
— Ты думаешь, нам следует поговорить? — спросил он.
— Давай лучше сделаем вид, что ничего не произошло.
Он провел рукой по волосам. Они были коротко пострижены и такого черного цвета, что отдавали в синеву. Синевой отливали и его щеки, на которых появилась щетина. Теперь понятно, почему у нее так горит нежная кожа на внутренней стороне бедер.
— Ладно, — сказал Ник, почти разочарованно.
Он должен понимать не хуже ее, что это всего лишь случайность. Это не должно повториться. И, разумеется, никогда, ни в коем случае, не повторится.
Не потому, что он плохой. Ник богатый, обаятельный и… ну, хорошо, временами страшно упрямый и властный. А иногда ей хотелось чмокнуть его в макушку от умиления. Он бывал любезным, когда хотел, и щедрым до расточительности.