Ник в задумчивости покачал головой.
— Так что ж он молчал?
— Потому что Марк — мужчина. Взрослый, мужественный человек, который думает, что может целый мир держать на своих плечах. Три года назад умерла его жена, так что он остался один с ребенком. Они переехали сюда, поближе к Детройтской детской больнице. Здесь работает их лечащий врач, который наблюдает девочку. Может быть, он сумеет помочь. Проблема в том, что несколько раз в неделю надо возить ее в больницу — и никто не сделает это вместо отца. И еще иногда ей так худо после химиотерапии и облучения, что он просто не может оставить ее дома одну.
— Он мог взять отгулы.
— Это еще хуже. Даже с учетом страховки, плата за медицинские услуги съедает почти все его жалованье. С жильем тоже проблемы. Возможно, их выселят. Хотя, судя по словам Марка, это не самое замечательное жилище. Где-то в пригороде. Он сказал, что выбора нет, придется возвращаться к его родителям.
— А как же девочка?
— Этот курс лечения — последняя надежда. Без него она, скорей всего, умрет.
Ник сел в кресло для посетителей.
— Но чем тут помочь?
Зоя неуверенно улыбнулась.
— Я сказала, что, возможно, компания одолжит ему некоторую сумму.
— И?
— Он ответил, что и так слишком много должен. — Зоя вытащила салфетку из лежащей на столе коробки и вытерла остатки слез. — Он слишком гордый, чтобы просить.
— Надо что-то придумать. Должен же существовать способ помочь ему! Так, чтобы не ущемить его гордость.
Ник посмотрел на Зою и увидел, что она все еще улыбается, теперь ее улыбка была такой доброй, такой нежной.
— Ты хороший человек, Ник.
Он пожал плечами.
— Любой захотел бы помочь.
— Нет, не любой. Но я знала, что ты — захочешь. Не раздумывая.
Она встала и направилась к двери. Он подумал, что Зоя уходит, но вместо этого она заперла замок.
Что она собирается делать?
Зоя повернулась к нему, на лице уже не осталось и следа слез. Наоборот, она смотрела на него странным, как будто сонным взглядом. Этот взгляд казался Нику ужасно знакомым. Когда же он видел это выражение?
Да, точно так же она смотрела на него тогда, той ночью в отеле, за секунду до того, как они бросились друг к другу.
Неужели все повторяется?
Румянец выступил на ее щеках, губы слегка припухли и были яркими и влажными, как ягоды клубники. Он не сомневался, что они такие же сладкие и сочные.
Зоя глубоко вздохнула и обмахнула ладонями лицо, словно стояла на самом солнцепеке.
— Как же здесь жарко!
Ник никакой особенной жары не ощущал. Хотя, если она собирается делать то, что, как ему показалось, собирается, через пару минут здесь станет и впрямь жарко.
— Как скажешь.
Зоя подошла ближе, не отрывая взгляда от его лица, и начала расстегивать блузку. Очень медленно, пуговка за пуговкой, открывая узкую полоску нежной кремовой кожи.
Ник видел по ее глазам, что она хочет его. И не потому, что он хочет этого. Она никуда не торопилась. Да, становится действительно жарко.
— Не желаю больше ждать, — сказала она севшим голосом.
— А если я кому-нибудь понадоблюсь? — спросил он для проформы.
В конце концов, они ведь на работе.
— Пусть ждут своей очереди.
― Ну, тогда ладно.
Он откинулся на спинку кресла, чтобы насладиться открывающимся перед ним зрелищем, почувствовав, как сердце ускорило темп, когда она скинула блузку. Та упала с плеч на пол. На Зое был красный кружевной бюстгальтер, едва прикрывавший грудь. Кожа даже на вид была мягкой и тонкой, соски напряглись и стали почти такого же цвета, как кружево бюстгальтера. Он не назвал бы ее формы пышными, но груди были упруги и красиво очерчены. Как раз такие, чтобы удобно поместиться в его ладонях.
Ника охватило такое напряжение, что молния на брюках могла треснуть в любую секунду.
Зоя расстегнула боковую застежку и перешагнула через упавшую юбку. Увидев пояс, который был на ней, Ник даже перестал дышать. Сделанный из того же кружева, что и бюстгальтер, пояс был настолько узок и прозрачен, что ничего не скрывал.
Она надела это специально или всегда ходит на работу в таком белье?
Ее улыбка была озорной.
— Нравится?
Он посмотрел вниз, на свои брюки, — ответ был слишком очевиден.
— А ты как думаешь?
Он проследил за движением ее руки, когда она расстегивала расположенную в ложбинке между грудями пряжку бюстгальтера, затем перевел взгляд на ее подтянутый живот, на округлые бедра и снова вернулся к ее рукам, в которых была легкая ажурная вещица.