На снимке, перепечатанном из американского журнала, горел крест. На фоне его стояли люди в средневековых балахонах с капюшонами.
— Это про что? — спросил Миша.
— Про Ку-клукс-клан.
...Сто лет назад, в 1866 году, в США бывшие рабовладельцы создали тайное общество под названием «Ку-клукс-клан». Говорят, так клацает затвор винтовки, когда загоняет пулю. Эта банда начала запугивать негров, чтобы держать их в покорности и повиновении. Негров, которые требовали к себе человеческого отношения, они убивали, вешая без суда. Многих предавали средневековому «суду божьему»: не выдержит — значит, виноват, и опускали руки негра в кипяток, прикладывали к его телу раскаленное железо, бросали в мешке в воду...
Если бандиты ловили убегавшего от них негра, они отрубали у него руку, заявляя, что это необходимо им для снятия оттисков с пальцев.
Ку-клукс-клан называет себя «невидимой империей» во главе с «императором», «имперским магом» и «советом вождей». Кто побогаче или больше всего старается, тем присваивают звания «мудрецов», «драконов», «циклопов», «титанов». В обычной жизни это лавочники, чиновники, которых все в городе знают как мирных, семейных людей.
Их знак — огненный крест. Когда Ку-клукс-клан зажигает крест, нужно ждать погромов, насилий, убийств.
Но куклуксклановцы не боятся, что их арестуют как бандитов. Эта организация не запрещена в США. Ее не преследуют: нередко под балахоном куклуксклановца может оказаться губернатор или начальник полиции, да и сами их хозяева — капиталисты.
Такие, если решат мстить, не пощадят и такую девочку, как Терри. Если их жертве удастся ускользнуть от них, они настигнут ее даже в море. Ведь с ними заодно может оказаться и капитан корабля... Или они могут его подкупить...
Витя теперь в этом нисколько не сомневался. Только ни он, ни Миша не могли понять, как в стране, которая воевала с фашистами, могут разгуливать свободно свои же фашисты?
Как бы ты поступила?
Снова со своими.
Огненный крест
Проплутав по улочкам города, фронтовик привел Терри к небольшой гостинице. Прежде чем войти, приказал:
— Приведи себя в порядок.
От быстрого бега Терри раскраснелась, волосы ее растрепались, а платье оказалось порванным на спине.
— Зови меня дядей Вилли, — сказал человек. — И скажи, как тебя зовут. Терри? Ну ладно, идем.
Они чинно вошли в вестибюль. Здесь он взял ключ от своего номера и, сказав, что случайно встретил племянницу, прошел с Терри к себе.
— Тебя не ушибли? — спросил он, собирая вещи в небольшой чемодан.
— Нет.
— Ты где живешь?
— В гостинице.
— Ты не здешняя? — Вилли перестал укладывать вещи.
Терри пояснила ему, как она случайно попала в свалку, и сама спросила:
— Вы тоже приезжий? Вы специально приехали драться с полицией за негров?
Мистер Вилли улыбнулся.
— Нет, — сказал он, продолжая собираться, — я не из драчунов. Я приехал встретиться с моим другом Сэмом. Мы с ним уговорились еще на войне: если вернемся живыми, встречаться в этот день каждый год. С ним и с нашими ребятами из взвода — они здешние. Ну, пришел я из плавания и сразу махнул сюда. А мне говорят: Сэм в больнице, его ранил полицейский; Томми в тюрьме, его обвинили в неуважении к закону за то, что он хотел сесть в автобус на свободное место для белых. И все потому, что они негры. А то, что они воевали за Америку, — это, мол, к делу не относится. Когда ребята сегодня собрались и пошли требовать для себя человеческих прав, скажи, разве я не был бы последней свиньей, если бы не пошел с ними?
Терри попробовала представить себе, пошла бы она сама или нет, но у нее никогда не было приятелей среди негров, и поэтому промолчала.
Но Вилли настаивал. Он прошел в ванную и оттуда спросил:
— Все-таки как бы ты поступила?
— Не знаю, — искренне сказала Терри.
— Э, да тебе тоже, наверное, внушили, что «бог создал негра для того, чтобы он был слугой вашим». Нет? А мне внушали, когда я еще был таким, как ты. И ты думаешь, я не верил этому? Верил! Как же не верить, если так говорят дома, так утверждает учитель, об этом напоминает священник. В книжках, которые мне покупали, негры всегда были глупыми, злыми и смешными. Мне всегда хотелось их задирать, и меня злило, когда негр осмеливался говорить со мной независимым тоном, как будто он был таким же человеком, как я. Ведь я-то знал, что это не так. Это было во мне почти до самой войны, когда я увидел людей, которых немецкие фашисты держали в концлагерях, за проволокой, как скотину: французов, чехов, поляков, евреев, русских, таких же белых, как я. Но фашисты и их тоже называли «низшей расой». Совсем как у нас — негров. Вот тогда-то я стал кое-что понимать по-настоящему...