Честер нахмурился:
— Хорошо. А что хотят эти деятели?
— Чтобы мы отпустили Харвея с миром — раз. И, во-вторых, подтвердили, что Харвей соврал о шквале и, следовательно, они правы, когда говорят о подстроенном красными кубинцами взрыве… и подтвердили это корреспондентам газет.
— А пожар? Почему все-таки на маяке не видели пожара?
Начальник отпарировал:
— Взрыв мог расколоть яхту, и она сразу же пошла на дно...
Честер встал. Так, значит, это была политика. Погибли граждане Америки. Погибли дети. И все это дело рук красных…
— Красные ответят за это преступление, — сказал он жестко. — Мы должны, сэр, потребовать, чтобы матроса-террориста выдали нашему суду!
— Доказательства нужны, доказательства, — проскрипел Старик.
— Может быть, эти эмигранты нам помогут? Или этот полковник Тейлор?
— Может быть. Только связаться с ними нужно через третьих лиц.
По дороге в свой кабинет Честер размышлял, как подступиться к Харвею, чтобы тот перестал его опасаться. Сейчас он пытался представить себе Харвея в другом свете — мужественный солдат, он стойко переносил гибель жены и людей, взятых им на яхту. Но если он взял их с собой только для маскировки истинных целей рейса?
Вполне возможно, что Харвей был убежденным антикоммунистом и боролся с красными по-своему, не жалея ни себя, ни ближних, ни яхту. Вот и первая его яхта «Валлиент» была подожжена у побережья Кубы. И в Корее он сражался — а все знают, что это была война против красных…
Честер остановился возле окна в коридоре, но не видел ни голубого моря, ни судов.
Сколько раз он читал в журналах и видел фильмы о подвигах героев без имени, действовавших в интересах защиты Америки от коммунистической опасности. Харвей в этот раз даже не застраховал яхту, чтобы не привлечь внимания к своей вылазке.
Все, что раньше рисовало фигуру Харвея в черном цвете, начало принимать белоснежную окраску…
Правда, Харвей нарушил правила, но даже это обычно педантичный Честер готов был если не простить, то понять.
Единственное, с чем он не мог примириться, — с гибелью детей. Как мог Харвей взять пассажиров с тремя ребятами, зная, что идет в рискованный рейс? Для этого нужно быть чересчур суровым… А может быть, и жестоким…
Он вошел к себе и спросил у Харвея, не знает ли тот что-либо о судьбе своего матроса.
Видно было, что Харвей сразу же заметил перемену в тоне следователя, но по-прежнему спокойно подтвердил, что матрос исчез перед самым выходом яхты из Нассау…
Девид Честер уже подумал о том, что теперь, пожалуй, все ясно и можно закрыть дело Харвея, указав в качестве виновников гибели пассажиров красных диверсантов. Но в это время кто-то снаружи нажал на ручку двери и, распахнув ее, в кабинет вошел приземистый морской офицер. Позади стояли чиновники морской охраны. Офицер представился Честеру как капитан парохода «Капитан Тео» Роберт Барбер. И пояснил цель своего вторжения:
— Меня направили к вам, сэр. Я только что пришвартовался. Вчера мы подобрали в океане на спасательной резиновой лодке девочку лет одиннадцати. Она сказала, что ее зовут Терри Дюперо. Четверо суток промаялся ребенок...
— Боже мой! — воскликнул Харвей и словно оцепенел.
Все обернулись к нему и вновь услышали его возглас:
— Это невозможно!
Харвей, бледный, нетвердыми шагами вышел из комнаты.
Честер посмотрел ему вслед: что-то странное почудилось ему в этом возгласе, но зазвонил телефон. Буллит спрашивал, узнал ли Честер о яхте. Взволнованный Честер поспешно ответил:
— Приезжайте скорее сюда!
И вместе с капитаном Барбером заторопился на пристань.
Они подоспели к пароходу в ту минуту, когда матросы осторожно спускали носилки с девочкой на пристань, где уже ждала санитарная машина. Матросы и докеры, став цепью, не давали толпе приблизиться к носилкам. Тут же стояли два полицейских.
Честера и капитана пропустили к носилкам. Терри, с провалившимися щеками, лежала неподвижно, закрыв глаза. Губы, изъеденные морской водой, распухли. У Честера подкатил к горлу комок.
К Барберу подошел его помощник и доложил, что вызвал машину из частной больницы.
На вопрос Честера, когда можно будет приехать в клинику и поговорить с пострадавшей, врач ответил неодобрительно:
— Не знаю, не знаю. Разве вы не видите, что девочка в тяжелом состоянии.
Какие-то мальчишки подобрались к самым носилкам, их прогоняли. В толпе повторяли слова доктора:
— В очень тяжелом состоянии… Когда — неизвестно…
Кто-то допытывался, с какого она корабля.
Честер огляделся: нигде не было видно Харвея. Возвращаясь к себе, следователь спросил дежурного у входа в здание морской охраны, не проходил ли здесь Харвей.