...Ночь. Мрачно высится старая крепость Пенише. Строго охраняются подступы к ней. В самых надежных камерах, в одиночках, здесь заперты до конца жизни руководители коммунистов Португалии. Неусыпно наблюдает за ними из коридора специальный стражник.
Но что это? Чья-то рука с силой прижимает к его лицу тряпку с хлороформом, и стражник мгновенно усыплен. Бесшумно открываются прочные замки камер-одиночек. Заключенные в них коммунисты бегут к запертому выходу. Но дверь открывается снаружи, и второй стражник ведет за собой беглецов. Наконец они достигли последней стены и с двадцатиметровой высоты спустились по веревке. И хотя почти тотчас все тюремные стражники были подняты по тревоге, полиция так и не узнала, как удалось коммунистам уйти от преследования. Один из них, Альваро Куньял, смотрит на Витю с фотографии умными, проницательными глазами. И словно говорит ему:
«Дорогой товарищ... Наша партия находится на нелегальном положении десятки лет… Есть много молодых коммунистов, которые начинали работать в партии в возрасте 13—14 лет. Им поручали очень опасные и ответственные задания. Вся жизнь подпольщика — это огромнейшие трудности. Приходится голодать, бедствовать, иногда жить в полной нищете...
Если коммунист попадает в руки полиции, его подвергают зверским пыткам, надолго заключают в тюрьму, а иногда убивают... Молодой боец Жозе Морейри был ответственным за работу подпольной типографии. Об этом узнали полицейские... Его пытали в тюрьме, надеясь выведать, где находится типография. Но стойкий коммунист на все вопросы отвечал молчанием. Он был убит в лиссабонском застенке...»
Витя снова посмотрел на решительно сжатые губы, на отливающие сединой волосы коммуниста: его тоже, наверное, мучили. И, скользнув глазами по вырезке, будто услышал ответ:
«Меня пытали в застенках очень жестоко, но есть товарищи, которые пережили еще более тяжелые пытки. Я провел в тюрьмах в общей сложности тринадцать лет. Но есть такие, кто пробыл в застенках по двадцать лет и больше... И если мы старались обрести свободу, то только для того, чтобы снова вернуться к борьбе...»
Витя знал: эти люди, как все, кто считает себя учениками и соратниками Ленина, никогда не мечтают разбогатеть. У них своя цель, самая благородная на свете, — чтобы никто не мог наживаться на несчастье других. И они отдают свои жизни ради того, чтобы разрушить этот порядок там, где он еще существует, — в странах капитала.
Витя, читая листки, видел всех этих людей живыми, во плоти. Они двигались, гневно бросали в лицо угнетателям правду или молчали под пытками. Они шли сквозь пустыни и джунгли, чтобы отстоять свободу для своей страны, для своих детей. Они прекращали работу, требуя к себе человеческого отношения.
И всюду рядом с этими людьми, в самой гуще событий готовы встать они — Витя и Миша, парни из Ленинграда, с пылающими галстуками на груди…
Мир населяют три миллиарда триста тысяч человек. И у всех есть свои заботы — разные, конечно. В зависимости от того, в каком мире они живут.
Как хотелось бы Вите быть сейчас в самой гуще борьбы... Чтобы там, в странах капитала, коммунисты — бесстрашные и героические люди — знали: есть такой парнишка в Ленинграде Витя Череменцев, на которого можно положиться как на соратника в борьбе.