– Там труп, – вместо ответа послышался голос, и Полина его узнала.
– Сильвестр Васильевич! – крикнула она удивленно и тоже заглянула в кусты. Там на земле вполне целый, по крайней мере, внешне сидел преподаватель по кличке Пират и бредил.
– Ты его знаешь? – удивился Вовка.
– Это мой коллега, он тоже, вернее, он главный от института в лагере, ну, то есть в группе, – ответила Поля.
– Вот умеешь ты объяснить, – похвалил ее молодой человек. – Ладно, давай смотреть масштаб бедствия.
– Там труп, там труп, я видел, деда убили, он хотел что-то сказать, и его убили, – повторял бессвязно мужчина.
Вовка тем временем ощупал Сильвестра Васильевича и недоуменно хмыкнул:
– Что ж, ушиб ребер, синяк будет на всю бочину, а так, Васильевна, ты в рубашке родилась, или, как я уже говорил, он. Тут уж и не поймешь, кому больше повезло. Хотя… – Вовка почесал затылок и добавил: – Возможно, ты ему башку сдвинула.
– Ну, это ведь мелочи, – постаралась закрепиться на радостной ноте Поля.
– Это для кого как, – вздохнул Вовка. – Некоторые с рождения так живут, а кому-то и некомфортно будет.
– Вы не понимаете, надо полицию вызывать, – прервал их спор потерпевший и встал на ноги. Было видно, что голова у него идет кругом, но он, схватившись за бок, где был ушиб, все же сделал несколько шагов на дорогу к машине.
– А может, ну ее, полицию, – предложил Вовка, обращаясь к мужчине. – Вы живы, девушка не виновата, вы выскочили на дорогу, как бешеный, я свидетель. Да и Гера подтвердит.
– Да при чем здесь ваша Полина Васильевна! – истошно закричал мужчина, видимо, собрав все силы. – Там в деревне, в двухстах метрах труп деда, его убили при мне!
– Какого деда? – было видно, что Вовка, наконец, понял, что все серьезно, и перестал ерничать.
– Того деда, что Влада вчера нашел? – спросила Поля, тоже поняв, в чем дело.
– Да, – кивнул Сильвестр и, охнув, опять схватился за бок. – Надо вызывать полицию.
– А вы почему сразу не вызвали? – недоумевая, спросил Вовка. – И как это при вас убили, а вас почему-то пожалели? – допытывался парень, уже не улыбаясь.
Было видно, что Сильвестр замялся с ответом.
– У меня не было с собой телефона, – ответил он, – а почему меня не тронули, не знаю.
– Надо ехать на турбазу и оттуда звонить, – сказала Полина, глядя на свой телефон, который показывал «нет сети».
Когда с охами и ахами пострадавшего погрузили в машину, Вовка подошел к Полине и тихо сказал:
– Слышь, Васильевна, а ты этого хорошо знаешь?
– Ну, как… – растерялась Поля. – Год работаем в одном коллективе, но близко не сталкивались, разные кафедры. А что? – тут же уточнила она.
– А то, что когда он говорил, что у него не было телефона, то автоматически потрогал карман. Сто процентов, что телефон там. Отсюда вопрос: зачем врет? – сказал Вовка, взглянув почему-то в небо.
– Да мало ли, зачем люди врут, – сказала Полина, пристально посмотрев на молодого человека. – Вот ты точно врешь. На человека из глуши ты не похож, а ведешь себя странно.
– Принимается, – согласился Вовка и, сев на пассажирское сиденье, поинтересовался у Герасима: – Гера, ты все еще в панике или уже в истерике?
Но Герасим не ответил, а молча смотрел на Сильвестра Васильевича. Он не узнавал взрослого, серьезного и авторитетного человека, который непрерывно гладил свою бороду и, словно бред, повторял одни и те же слова:
– Деда убили, при мне убили… Я видел его мертвые глаза…
20 октября 1825 года
Крым
Георгиевский монастырь
(Балаклава)
– Какой же воздух в Крыму вкусный! – сказал Пашка и вдохнул своими огромными мужицкими ноздрями. – Вот, казалось бы, – продолжил он рассуждать, – Таганрох недалеко от Крыму, а все одно не то. Здесь можно одним воздухом наесться, никакой еды не надобно.
Александру нравился этот парень. Он был не просто справным конюхом, личным кучером любимого скакуна Марса, но и добрым и чистым человеком. А еще при этом носил знаковое для Александра имя Павел.
Еще мальчонкой Александр одарил его своей милостью, когда однажды тот без стеснения подошел к императору на охоте, протиснувшись между ног достопочтенных господ, и смело сказал: «Зря вы, Ваш Превосходительство, так затянули удила, это же животина умная, она вас еще более слушаться будет, коли вы с ней ласково». «Ты кто?» – спросил тогда мальчонку Александр. «Пашка я, конюха тутошного сын», – представился парень. Когда его отец прибежал и упал в ноги к императору, моля пожалеть глупое дитя, но государь уже сделал все выводы и определил мальчонку на свою конюшню в помощники конюхам, обязал при этом обучить его мастерству кучера, да и грамоте в придачу. Тот оказался не глуп и к двадцати годам уже ухаживал за любимым скакуном государя. Пашка знал, что иногда, когда император бывал в хорошем настроении, ему позволялось делиться своими мыслями, которые одолевали его постоянно.