Роуз смахнула в миску нашинкованную капусту. И процедила сквозь зубы витиеватое ругательство на родном языке.
И я осторожно взглянула на тетю. Все как ее изломала жизнь. Она старалась не показывать, как на самом деле устала, но вот в такие моменты все становилось видно, как на ладони. В ее темных волосах давно появилась проседь, хоть ей было всего тридцать пять. Вокруг темных, как и у меня, глаз появилась сеточка мелких морщин. А в самих глазах – усталость. Этого не спрячешь за улыбками и преувеличенно радостным тоном.
Я еще помнила ее другой. В шелковых платьях, расшитых золотом. Тогда она подводила глаза сурьмой, и они казались бездонными. Каждое движение, каждый шаг сопровождал тихий мелодичный звон тонких браслетов, от которых остались лишь светлые полосы на запястьях. Она была словно создана для Ордена Дарующих жизнь, внушая одним своим видом восхищение и благоговение.
И пусть внешне мы с ней были похожи, как родные сестры, мне отчаянно не хватало вот этого благородства, утонченности, притягательности. Мое лицо было круглее, скулы не так выделялись. Что говорить про взгляд, которым она могла лишить дара речи любого мужчину. И самое ужасное, что все это увядало из-за Этклонера. Она могла стать женой и матерью, востребованным целителем, если уж пришлось покинуть родные земли. А стала одинокой сильной женщиной с чужим ребенком на руках.
Потому... Я не жалела, что подписала тот договор. Если я могу сделать для нее хоть что-то – я это сделаю. И пусть мне придется танцевать на лезвии меча, я станцую. Хоть как-то попытаюсь отплатить ей за все, что она для меня сделала.
Молча опустила взгляд, ковыряя ложкой тушеную картошку с мясом. По мнению тети мне следовало восстанавливать растраченные силы. И сытный обед действительно был на пользу. Исчезли весёленький цветные круги перед глазами, уже не клонило в сон. А ещё я наконец отогрелась. И уж точно была сыта. Но тетя была непоколебима и велела есть, а спорить с Роуз, когда в ее руках нож, не решился бы даже льер Томпсон. Больно у нее вид устрашающий в этот момент.
– Зачем? Зачем ты в это ввязалась? – не выдержала Роуз, бросив нож прямо в миску с уже нашинкованной капустой. – Тебе жить скучно было? Ты же знаешь, что нам нельзя привлекать внимание!
И вроде несложный вопрос, ответ на него и того проще, но я все равно продолжала молча исследовать картошку. Что бы Роуз сейчас не услышала, все равно будет скандал. Лучше промолчать. Она тогда и остынет быстрее.
Роуз мой маневр раскусила на раз, устало вздохнула, приблизилась к моему столу, вытерев руки о передник, и опустилась на лавку рядом.
– Элтрисс, ты хоть понимаешь, как рискуешь? – куда тише и перейдя на аратсийский язык, спросила Роуз. Родной язык показался мне чужим, резал слух, заставлял сжиматься сердце и оглядываться по сторонам. – Боевые маги, это не магистр Снорри. Это не льер Петренс. И уж тем более не Томпсон. Они натасканы разыскивать и уничтожать нас, Элтрисс. Если эти маги хоть заподозрят тебя… – ее голос осип и сорвался. Роуз не смогла завершить мысль и сказала коротко, но откровенно. – Я не переживу, если с тобой что-то случится.
Я прекрасно понимала, чем для меня это может обернуться. Но даже сейчас, когда эмоции улеглись и можно было все обдумать хорошенько, я понимала, что свои решения не изменила бы все равно. Ни когда спасала незнакомку, ни когда подписывала договор с отделением городской стражи.
– Разве ты поступила бы иначе на моем месте? Ты не откликнулась бы на Зов жизни? – ответила я вопросом на вопрос тоже на аратсийском.
Некоторое время в кухне “Горного приюта” слышно было только ворчание кастрюли с кипящей похлебкой и шипение поджаривающегося на сковородке мяса. Мы обе знали ответ на мой простой, казалось бы, вопрос.
Ни один целитель не пройдет мимо боли. Ни одна Дарующая жизнь не сможет не ответить на Зов жизни. И пусть я не прошла обучение в ордене до конца, как Роуз, но законы магии крови на меня действуют точно так же, как и на нее.
Я вспомнила свое посвящение, произошедшее, словно в другой жизни и с другой девочкой, которую называли сшана Элтрисс АссашессТрев.
Огонь в плошках, разбрасывающий отблески на позолоченные колонны, отполированный до блеска мрамор пола. Искры взлетающие в черное полотно звездного неба. Мы, испуганные, проникшись важностью момента. Я – самая юная из будущих адептов. И верховная ордена Дарующих жизнь: высокая, в алом шелке, с золотыми браслетами выше локтей. Черные волосы водопадом падают на спину до самых бедер. А на алых губах ободряющая улыбка. И я восхищалась ею куда сильнее, чем остальные. Потому что только три человека в этом зале знали, что она на самом деле была моей матерью.