— Если бы у него были фиолетовые, розовые или еще какие-нибудь волосы, я уступила бы его тебе. Конечно, если бы ты была уверена, что он не появится в самый неподходящий момент в самом неподходящем месте, — отшутилась Чар. Она не хотела покидать магазин, где царило шумное многолюдное веселье. Если она окажется один на один с Флетчером, ей не удастся совладать со своими чувствами. Сейчас она это отчетливо поняла.
— Я думаю, ты сама не знаешь, к чему стремится твое сердце, — патетически воскликнула Пилар.
— Ничего не могу сказать о своем сердце, — перебила ее Чар, — но умом понимаю, что вокруг плетутся нити какого-то тайного заговора.
— Так оно и есть, — признался Флетчер. — Пилар разрешила мне увести вас отсюда еще час назад. Я сообщил ей, что у меня самые честные намерения побеседовать с вами о делах. Она же выразила надежду, что мне не удержаться в рамках делового разговора. Вот так-то.
— Вы спрашивали ее разрешения? — Чар удивленно подняла бровь.
«Какие дивные у нее брови», — подумал Флетчер.
— Это единственный способ увести тебя отсюда. Ты работала весь вечер, пока я изображала королеву, — настаивала Пилар.
— Я прекрасно провела время, — возразила Чар, хотя ей очень захотелось уйти вместе с Флетчером.
— С ним тебе будет еще лучше, дорогая, — подмигнув, сказала Пилар. — А теперь идите. Пришел Пьер. Мне с ним нужно поговорить немедленно, иначе придется коротать сегодняшнюю ночь в одиночестве. Посмотрите, какие у него чудесные светлые волосы! О, Флетчер, какая жалость!
С этими словами Пилар величественно поплыла навстречу своему нынешнему любовнику и доброму старому другу, предоставив Флетчера и Чар друг другу.
— Ну, мисс Броуди, теперь, когда вы получили согласие вашей опекунши, будет ли мне позволено показать вам прекрасный ночной Париж?
Чар медленно повернулась к нему, еще не зная, на что решиться, что ответить. Но когда она посмотрела в его глаза, сердце само подсказало ответ, и ей не пришлось долго искать нужные слова. Они непроизвольно сорвались с языка.
— Я была бы рада, мистер Хокинс, — сказала она тихо.
На его лице Чар увидела такую искреннюю, такую откровенную и нескрываемую радость, что это не могло оставить ее равнодушной. Этот Флетчер, дерзкий и непредсказуемый, волновал ее и очень ей нравился. И в тот момент, когда она посмотрела ему в глаза, в эти черные, бездонные глаза, она поняла, что потеряна для любого другого мужчины. По крайней мере, на эту ночь. На эту прекрасную ночь в зимнем Париже.
Чар прильнула к Флетчеру. Если бы она этого не сделала, то ее могло бы ветром унести в эту черную, черную ночь, и она летела бы в ночном небе подобно метеориту или спутнику. Но если Флетчер крепче обнимет ее, может быть, вместе им удастся удержаться на земле. Чар не улыбалась перспектива стать частью вселенной.
— Испугалась? — прошептал Флетчер, касаясь губами ее волос. Голос его звучал приглушенно.
Чар отрицательно покачала головой и закрыла глаза. Она услышала, как Флетчер засмеялся. Когда третий, последний лифт поднимал их на самую вершину Эйфелевой башни, Чар судорожно вцепилась в свитер Флетчера.
С ними в кабинке находился человек, лифтер, который не обращал на Чар и Флетчера никакого внимания. Каких только влюбленных парочек он не видел в этом лифте!
В ночной тишине, со скучающим лифтером в качестве свидетеля, Чар вдруг услышала много такого, чего раньше не замечала: глухие удары бьющегося сердца, взволнованную нежность выдоха, звук, который возникает, когда слова срываются с губ и сразу же тонут в густых шелковых локонах. Все это происходило с ней впервые в жизни. Чар замерла и забыла обо всем. В первый раз здесь, в тишине, она прислушивалась к себе и ощущала то, что происходит с ней. Чувствуя, как одно прекрасное мгновение сменяется другим, Чар недоумевала, почему она никогда не замирала, чтобы прислушаться к Россу — к его сердцу, к его дыханию. Прошла еще минута, и дверь лифта открылась. Чар и Флетчер вышли и оказались в застекленном пространстве на вершине Эйфелевой башни.
— Хотите выйти наружу? — спросил Флетчер, указывая на открытую смотровую площадку.
Чар отрицательно покачала головой и наконец отодвинулась от Флетчера. Ее руки нехотя соскользнули с его свитера, и она, подойдя к окну, прижала ладони к стеклу. И в тот же момент услышала звук, ставший уже таким знакомым. Щелчок и жужжание, издаваемое фотоаппаратом Флетчера. Не глядя на него, девушка спросила: