Но Чар не была русалкой, и в Беверли-Хил ее привели дела. Два дня она провела в этом отеле ради предстоящих пяти минут. Она была гвоздем программы ежегодного банкета в честь выпускников колледжа дизайнеров. Ее коллекция будет в центре внимания. Журналисты, освещающие показы моделей, будут щелкать затворами своих фотокамер, делать заметки, пристально вглядываться в каждое платье, прежде чем решить, заслуживают ее усилия похвалы или недостойны даже пары строк в их отчетах. Чар сосредоточилась на предстоящем показе.
— Ну, мисс Броуди, ваш выход.
Чар вздрогнула. Раздавшийся рядом голос вывел ее из задумчивости.
— Все готово? — спросила она, подняв руку.
— Еще пять секунд. Когда мигнет лампочка.
И, не успев дать последние наставления, ведущая мягко, но властно положила руку на плечо Чар и подтолкнула ее к выходу. Оказавшись в световом пятне на подиуме, она услышала вежливые, обязательные аплодисменты. Замешкавшись на мгновение, она прошла по возвышению, длинной лентой проходящему по зрительному залу. Когда публика увидела платье Чар во всем его великолепии, она взорвалась от восторга. Аплодисменты не стихали до тех пор, пока Чар наконец не заняла место на кафедре и не успокоила зрителей, подняв вверх руку.
Сияющая, улыбающаяся, купающаяся в лучах успеха, Чар испытала то, о чем мечтают все модельеры. Сегодня она чувствовала себя на вершине славы. Она даже представить себе не могла, как это прекрасно, когда тебя превозносят не два-три человека, а приветствует целый зал. В какой-то момент она осознала, что показ ее моделей будет длиться не более пяти минут. Такой краткий и такой бесконечно долгий отрезок времени. Опустив голову, Чар просмотрела свои заметки и дала себе клятву, что навсегда запомнит каждую секунду из предстоящих пяти минут. Будет помнить всю жизнь.
Высоко подняв голову, Чар произнесла четко и уверенно:
— Добрый вечер, я, Чар Броуди, представляю свои работы, выполненные в мастерской «Броуди Дизайн».
И в то же мгновение заиграла музыка, сцену и подиум осветили яркие прожекторы и появилась первая манекенщица в удивительно простом платье из желтой органди. Его короткая и очень широкая юбка создавала иллюзию полностью раскрывшегося цветка.
— Платье для летнего дня, — комментировала Чар, — напоминает цветок лютика. Выполнено из органди. Ноги остаются открытыми для загара. Очень широкая юбка создает впечатление легкости, воздушности. Рукава обработаны фестонами. Облегающий лиф из набивного атласа.
Первая манекенщица грациозно двигалась по подиуму. Она кружилась, отчего ее юбка взлетала колоколом, замирала в картинной позе и снова продолжала движение. И в тот момент, когда под шум аплодисментов девушка скрылась за кулисами, ее сменили две женщины в более изысканных туалетах. Гордо вскинув головы, с томной чувственностью в движениях, они прошли на подиум.
— Платья для коктейля. Две вариации на одну и ту же тему…
Голос Чар то взлетал вверх, наполненный энергией, то стихал, подчиняясь ритму музыки и движениям манекенщиц. Они улыбались. Теплая волна доброжелательности, исходившая от восхищенного зала, захлестывала Чар. Она знала, что теперь это чувство — чувство успеха, навсегда станет частью ее жизни. Может быть, сегодняшний вечер многое изменит. Может быть… Может быть…
Звук собственного голоса доносился до Чар словно издали. Ее мысли были далеко, в будущем. И в этих сладостных мечтах она не представляла свою жизнь без Флетчера. Он был здесь, в зале, чтобы запечатлеть ее триумф на бесчисленных фотографиях. И Чар знала, что в эту минуту он чувствовал то же, что и она: уникальность момента, душевный подъем и ощущение полноты жизни.
Наконец Чар произнесла последние слова, показ ее моделей был окончен. Она прищурилась от яркого света. Манекенщицы собрались на подиуме и ждали, чтобы она присоединилась к ним. Всем вместе им предстояло в финале пройти по возвышению, купаясь в лучах славы, выпавшей на долю Чар. Она счастливо улыбалась, принимала аплодисменты, как дань признания ее таланта. Показ был завершен.
Стоя за кулисами, Чар наблюдала, как упаковывали платья, привезенные для шоу, и готовили их к отправке. Кто-то как нельзя более кстати предложил Чар стакан сухого белого вина. Сбросив туфли, Чар устало опустилась на большой чемодан, уговаривая себя, что волнение, вызванное признанием ее таланта, — пустяк по сравнению с огорчением от возможного провала. Неожиданно рядом оказался Флетчер. Его теплая ладонь дружески легла на плечо Чар. Инстинктивно она накрыла его руку своей.