— Прекрасно. — Чанс зевнул и поднялся.
— И позвони мастеру, если телевизор до сих пор неисправен.
Он только кивнул. Всю дорогу в гостиницу Чанс казался сосредоточенным. Элли задавала себе вопросы и не знала ответа. Каков же истинный источник его денег? Не ведет ли он незаконных делишек? Ох эти мужчины… Она с трудом дожевала остаток гамбургера, удивившись, куда девался аппетит.
Чанс понимал, что незаслуженно обидел Элли. Несколько раз он прокручивал в голове их разговор. Собственно, это были не такие уж большие деньги. Может, все-таки надо было рассказать ей? Не каждый испугался бы, узнав его способ добывания денег. Хотя нет, дед в свое время был шокирован… Другой на его месте похвастался бы. Глядя на такую женщину, как Элли, хотелось не только хвастаться. Хотелось большего. Любой почувствовал бы себя и голодным и пресыщенным одновременно. Иногда, когда Элли смотрела на него своими необыкновенными глазами, он не знал, чего хочет больше: заслонить ее собой и защитить от всего мира или кинуть на постель, покрытую возбуждающе-красным покрывалом и грубо овладеть ею… А иногда хотелось дать ей хорошенькую взбучку.
Но их последний разговор не был ее виной. Просто ему не следовало быть столь жестким. Можно было бы не переходить на грубость.
Давящая атмосфера отеля Уилсона — супердорогого, переполненного народом, кричащего о богатстве хозяина — только усугубила плохое настроение Чанса. Бедная Элли! Она приехала сюда, чтобы встретиться с Роландом Хьюстоном, и вот неделя подходит к концу, а никто даже не слышал о его приезде.
Вместо того чтобы подниматься на девятый этаж, Чанс решил зайти в офис Уилсона. Тот обещал помочь, если возникнут проблемы. Даже если Уилсона нет на месте, там должен быть помощник или секретарь, который в курсе дела. Может быть, удастся убить двух зайцев сразу: попросить Уилсона разыскать Роланда Хьюстона для Элли и помочь с ремонтом проклятого телевизора.
Чанс решил подняться по лестнице — не ждать же полчаса лифта. Как ни странно, кругом царила тишина. Единственным человеком на этаже оказался охранник, однако он не знал, в каком кабинете находится приемная.
— Я думаю, сэр, сейчас все в концертном зале, готовятся к представлению.
— И что, здесь вообще никого нет?
— Ну… кто-то есть в том офисе. Не знаю кто. — Охранник махнул рукой в сторону запасного выхода.
— Спасибо. — Чанс отправился в дальний конец коридора, подумав, что Харвей был еще не самым плохим сотрудником этого отеля.
Он вошел в приемную. Она была пуста. Разрывался телефон. На столе секретаря стояли две недопитые чашки кофе. «Как можно содержать такой дорогой отель и оставаться богатым», — подумал Чанс.
Из кабинета вдруг раздался шум. Значит, Уилсон все-таки здесь? Чанс постучался в закрытую дверь.
— Мистер Уилсон? Извините, что беспокою вас, но я…
Чанс умолк на полуслове. Ему в глаза смотрел Уолтер Дюро, странный молодой человек, стоявший в очереди на представление Уилсонам. Он сидел за рабочим столом хозяина кабинета и рылся в бумагах.
— Что вы здесь делаете? — не растерялся Дюро.
Чанс был поражен уверенностью его тона.
— Нет, лучше скажите, что вы здесь делаете?
— Я… — Дюро неторопливо обвел глазами кабинет. — Хельмут предложил мне просмотреть некоторые инвестиционные предложения. К сожалению, секретаря нет, и я никак не могу найти интересующие меня документы.
— Понятно. — Чанс не сводил с него глаз. Он не собирался покидать помещение и оставлять Дюро одного.
— Пожалуй, лучше я пойду и попрошу, чтобы Хельмут сам отыскал нужные бумаги.
— Прекрасная идея.
— Иначе это займет очень много времени.
— Конечно. И вы много потеряете, не посмотрев вечернее шоу.
— Я?
— Да, вы. Пойдемте.
Он проводил Дьюри по длинному коридору до лифта. Интересно, что разыскивал на столе Уилсона этот маленький человек?
Глава 6
— Ты собираешься рассказать обо всем Уилсону? — не отставала Элли, пробираясь за Чансом за кулисы.
— Конечно, расскажу. — Он думал совсем о другом. — Только не в окружении полусотни посторонних людей и десятка журналистов, ладно?
— Мне кажется, этот Дюро — очень скользкий тип. Ты ведь не веришь в сочиненную им легенду?
— Насчет того, что Уилсон попросил его просмотреть бумаги? — Чанс ухмыльнулся. — Черт его знает. Вот сообщу Уилсону, и со всем будет покончено. А теперь мы должны сосредоточиться на выступлении.
За кулисами ждали Ангус и Зик. Техники прибыли из Нью-Йорка утром и все послеобеденное время посвятили репетиции, старательно оберегая от Элли профессиональные секреты.
— Конечно, он врет. — Элли кивнула помощникам Чанса. — Причем не слишком удачно. Если этот Дюро — финансист, то я — Мата Хари.
— Элли, перестань! Ну что ты знаешь о финансистах? Возможно, он тот, за кого себя выдает, только с болезненным самолюбием. Итак, мы наконец начнем работать?
— Меня мучает вопрос: кто он на самом деле и какое отношение имеет к Уилсону? В каком качестве приглашен на уик-энд? Что он искал в офисе?
— Нет, Элли. Вопрос в том, когда ты сконцентрируешься на выступлении. Скоро наш выход! — Чанс терял терпение.
— Я готова. Когда мы выходим?
— Минут через десять.
— Так ты думаешь, Дюро действительно искал деньги?
— Ты замолчишь или нет! — не выдержал он. — Элли, ты не понимаешь, насколько важно для меня полностью отвлечься от действительности и сфокусироваться на выступлении.
— Да уж, — вторили Ангус и Зик.
— Левитация — нелегкий труд. И я прошу не изводить меня больше.
— Извини, — согласилась Элли, представив, как была бы недовольна, если кто-то мешал ей сосредоточиться на роли.
Способность Чанса сконцентрироваться на одном предмете и абстрагироваться от происходящего была поразительной. Ведь в тот вечер за кулисами было немало различных отвлекающих вещей, например, Эмброуз Кеттеринг, который не переставал восклицать, что настоящее шоу должно быть «БОЛЬШЕ! ЯРЧЕ! ГРОМЧЕ!». «Что отнюдь не делает его лучше», — подумала Элли.
Она была приятно удивлена, увидев среди выступающих леди Маккензи, семидесятисемилетнюю чернокожую джазовую певицу. Элли не поскупилась, купив более десятка ее альбомов, и была счастлива лицезреть живую легенду джаза. Среди приглашенных был известный сатирик, прославившийся политическими анекдотами, однако его антиконсерваторский монолог вряд ли мог заинтересовать аудиторию.
Наконец пространство за кулисами оказалось свободно, и Чанс вместе с Элли, Ангусом и Зиком занялись последними приготовлениями к магическому действу. Как обычно, Чанс был одет в голубые джинсы и простую рубашку. Единственным новшеством стал пиджак, в отличие от прежнего не имевший заплат и потрепанных краев.
— Прекрасно выглядишь, — были слова, которые шепнула ему Элли перед самым выходом на сцену. Самодовольная улыбка скользнула по лицу Чанса.
Выступление прошло блестяще, и до нее наконец дошел смысл ежедневных изнурительных тренировок. Все действия выполнялись с безукоризненной точностью и легкостью, даже беззаботностью. Чанс заставил плавать по воздуху большой металлический шар, который преследовал Элли, бегающую по сцене, затем привел в неистовый пляс носовой платок и не мог остановить его, даже закупорив в бутылку. Вершиной представления стала левитация самого Чанса; роль Элли заключалась в том, чтобы отодвигать от него видимые препятствия и демонстрировать публике, что его тело не поддерживают опоры или канаты. В заключение Чанс протянул руку и буквально ниоткуда взял букет цветов. Он протянул его Элли и поблагодарил за помощь. Когда она попыталась сказать что-то, Чанс растворился в тумане, оставив ее совершенно одну.
Поздравления от коллег были столь же трогательными, как восторженные аплодисменты зрителей, и Элли распирала гордость за Чанса. Теперь она поняла, насколько далек он оказался от ее представления о фокуснике — угловатом дурачке в красной кепке, который вытаскивает кроликов из шляпы.