— Пять, — глухо ответила я и скривилась от головной боли.
— Сколько? — удивился паренёк и снова протряс рукой у меня перед носом.
— Пять по-римски, два по-арабски. На английском это буква «в».
Я перевела взгляд ему за спину и успела увидеть, как его коллеги везут каталку в скорую. Тело на ней было полностью накрыто белой простынёй.
— Она умерла?
Тот сразу помрачнел, улыбка погасла.
— Да. Вы встать сможете?
— Не знаю, — ответила я, прислоняясь затылком к стене и отстранённо отмечая, что сижу практически в луже и дорогой любимый костюм покрылся некрасивыми пятнами грязи и запёкшейся крови, которые вряд ли удастся отстирать. Даже в химчистке.
— Вас надо доставить в больницу и сделать рентген. Вдруг сотрясение. Тут же из полиции с вами хотят поговорить.
— Из полиции? — переспросила я.
Вот только этого не хватало.
Голова болела страшно, во рту всё пересохло и откуда-то взялся металлический привкус, в ушах звенело, и больше всего хотелось спать. А ведь завтра на работу, надо доделать проклятый отчёт. И вообще…
— Идёмте.
Мне кое-как помогли дойти до машины. Несмотря на щуплое телосложение, парень оказался сильным.
Следующие два с половиной часа я провела в приёмном отделении, где врачи пытались выяснить, как сильно удар повлиял на моё состояние.
— Тошнит? Болит? Голова кружится? Спать хотите?
Снова и снова по кругу. Одни и те же вопросы, мои невыразительные ответы.
Мне запрещали спать, не давали пить и всё время тормошили.
— Всё хорошо. Лёгкое сотрясение, не опасное для здоровья, — в конце концов сообщил врач, протягивая бумаги. — Здесь рекомендации по лечению. Завтра сходите к терапевту, он выпишет вам больничный.
— У меня работа, — слабо возразила я, потирая затёкшую шею.
— Подождёт работа. Вам прийти в себя надо, девушка.
Пусть он это моей начальнице скажет. У неё была только одна причина не прийти на работу — смерть. А я до состояния трупа еще не дошла, хотя очень старалась.
— Я могу идти домой?
— Да. Вызвать такси?
— Спасибо, я сама.
Но уйти мне всё равно не дали.
Узнав, что моему состоянию ничего не угрожает, на смену белым халатам пришли люди в форме.
— Всего пара вопросов, Карина Андреевна. Очень важных вопросов. Сами понимаете, служба.
Наверное, я всё-таки сильно ударилась головой, раз согласилась поехать с ними в отделение полиции и попала под очередной град вопросов.
— Знали ли вы покойную? Как оказались там поздно вечером? Что видели? Кого видели? Где и когда?
Но как бы они ни старались, ничего вразумительного я им ответить не могла.
Шла с работы. Одна. Да, задержалась, отчёт делала. Важный.
Какой? А разве это нужно для следствия?
Увидела пострадавшую случайно. Сразу вызвала скорую и полицию, пыталась оказать первую помощь.
Нет, своего убийцу она мне не назвала.
Говорила ли что-нибудь перед смертью?
Тут я запнулась и немного растерялась.
Ведь говорила. Я точно помню, что было что-то. Странное, глупое и несуразное. То, что и запоминать не стоило.
— Карина Андреевна? — следователь подался вперёд, не сводя с меня странного взгляда. — Что-то не так.
От него почему-то пахло собаками. Раньше не замечала, а тут вдруг почувствовала.
Мокрая псина. И с каждой минутой запах становился всё сильнее и сильнее.
Я отодвинулась, вжимаясь в спинку кресла, и мотнула головой.
— Ничего определённого.
— А точнее?
Мне казалось, что глаза у него голубые, тогда почему в них мелькают золотистые огоньки.
— Ей тяжело было говорить. Она задыхалась от собственной крови.
Не понравилось, но давить не стал.
— Что случилось потом?
— Не знаю. — Я закрыла глаза, пытаясь вспомнить произошедшее, которое всё больше и больше казалось лишь страшным сном. — Меня словно отшвырнуло от неё.
— Отшвырнуло? — недоверчиво переспросил мужчина. — Вы хотите сказать, что кто-то подкрался к вам со спины, схватил, оттащил от погибшей и бросил об стену?
Я потерла виски и тяжело вздохнула.
Надо было подтвердить его слова. Всего лишь подтвердить. И забыть о том, что никого там в переулке, кроме нас двоих, не было, что меня никто не трогал (чужие прикосновения я бы точно ощутила на своём теле) и сила, отшвырнувшая меня от женщины, была совсем иной. Той, которой быть ну никак не могло.
— Да, — твёрдо произнесла я, смотря прямо ему в глаза. — Именно так всё и было.