Майкл встал и, наклонясь к ней, нежно убрал прядь волос с ее лба.
– Можно? – вежливо спросил он.
Что бы случилось, думает Эмили, если бы она сказала «нет»? Скажи она «нет», у нее бы был бойфренд весом в сто килограммов, который ждал бы ее в Холлсе? Или она дала бы обет добрачного целомудрия? Или с криком побежала бы обратно на вечеринку после спектакля, чтобы послушать, как режиссер читает вслух свои экспериментальные поэмы? Но конечно, она ничего этого не сделала.
Когда Пол в субботу приезжает на виллу «Серена», то поначалу выглядит напряженным. Пока он, аккуратно одетый в рубашку поло и чиносы (Пол – один из тех мужчин, которые чувствуют себя по-настоящему удобно только в костюме), идет в дом, то выглядит как и любой другой мужчина средних лет: седеющие волосы, держит талию в форме, не упуская возможности показать ее в любом фитнес-клубе, на любом вокзале, стоя в очереди у любой стойки отправления. Как он мог сделать ее такой несчастной? Но потом он улыбается давно знакомой, белозубой коварной улыбкой Пола, и ее сердце сжимается. Она знает его, знает так хорошо; знает, что у него аллергия на мед; что книга «Дети железной дороги»[36] доводит его до слез; что он думает, будто Луиджи Рива[37] играл в футбол лучше, чем Пеле[38]. Как он может от нее уйти? Это, должно быть, какая-то ошибка, должно быть, ошибка.
Пол приближается к входной двери, наступая по пути на шишки. Гости на виллу «Серена» обычно проходят через кухню, которая ближе к подъездной дорожке, но этот визит почему-то должен быть абсолютно официальным – включая парадную дверь. Эмили стоит в коридоре в белом свободном платье. Она уложила волосы и потратила целый час на лицо. Даже ногти на ногах накрасила (хотя и забыла надеть обувь).
– Здравствуй, Пол.
– Эмили. – Он идет поцеловать ее, но, очевидно, передумывает. Ставит чемодан на каменный пол.
– Ты останешься? – спрашивает Эмили, глядя на чемодан, смутно понимая, что это звучит двусмысленно.
– Он пустой, – говорит Пол. Он чувствует себя некомфортно и напряжен. Почему Эмили в этом дурацком белом платье и почему, черт возьми, без обуви?
– Где дети? – интересуется он после паузы.
– Ушли на ферму. Они вернутся через минуту.
– Хорошо, – говорит он серьезно. – Я скучал по ним.
Эмили молчит. Будь она проклята, если скажет, что они тоже скучали.
Они идут в гостиную. Обычно они сидят в кухне, удобной и уютной, с вымытым деревянным столом и мягкими стульями, но Эмили кажется, что прямо сейчас ей нужно чувство дискомфорта. Она сидит на одном диване, Пол на другом, и их разделяет чудовищный камин. В коридоре тикают гигантские напольные часы.
– Ну, – беспомощно спрашивает Эмили, – о чем ты хотел поговорить?
Пол включает разумный тон.
– Эмили, ты знаешь, о чем мы должны поговорить.
– Нет, не знаю. О чем?
– Не нужно усложнять это еще больше.
– А почему, черт возьми, не нужно?
Следует долгая тишина. С улицы доносится стрекот сверчков. Пчелы громко жужжат, пролетая через заросший травой сад. Часы тяжело тикают.
– Эмили, – наконец произносит Пол, – ты знаешь, что наш брак уже давно изжил себя.
– Нет, не знаю, – сразу же отвечает Эмили.
– Да знаешь, еще с тех пор… с тех пор…
– С тех пор, как у тебя была интрижка.
Пол выглядит уязвленным.
– Ну если ты хочешь это так назвать.
– Хочу.
– С тех пор, как мы… разошлись… я уверен, ты знала, что что-то не так.
– Но мы сошлись! – Это звучит почти как вопль. – Мы сошлись, и у нас родился Чарли, и мы переехали сюда, и… – Эмили уже плачет большими, неромантичными слезами, которые она сглатывает, шмыгая носом. Она вытирает глаза подолом широкой юбки.
Пол беспомощно разводит руки, но не подходит ее утешить. Он словно прирос к другой стороне комнаты, и кажется, что между ними пролегли километры холодной тосканской плитки.
– Мне жаль, – говорит он наконец.
– Тебе жаль, – отвечает Эмили, фыркая и сглатывая. – Тебе жаль…
В этот момент врываются дети. Моргая в темноте гостиной, они внезапно осознают присутствие папы и набрасываются на него. Эмили, всеми забытая на своем диване, снова вытирает глаза. «Если бы только дети его не любили», – думает она.
36
«Дети железной дороги» (англ.
38
Пеле (порт. – браз.