– Как давно ты узнала об этом? – спросила Эмили, спешно вытаскивая вагончики Энни и Кларабель из коробки.
– Около шести месяцев.
– Почему не сказала мне?
– Ну, это не то, о чем говорят по телефону, не думаешь? Или по почте.
– Я рассказала тебе о разводе.
– Это другое. Люди разводятся постоянно. Я развелась. Не то чтобы это был именно развод, но все равно. Дети – это другое. Все хотят, чтобы их отпрыски были идеальными. Лучшими, умнейшими, милейшими. Я помню, как гордилась Джейком, когда он научился читать в четыре. Гарри даже не знает, с какой буквы начинается его имя.
– Но дети с аутизмом иногда… – Эмили остановилась, не зная, как продолжить, чтобы успокоить ее и не читать нотации.
– Умные? – мрачно улыбнулась Петра. – Хороши в математике? Только, пожалуйста, бога ради, не говори ничего про «Человека дождя»[56].
– Я не собиралась.
– Хорошо, – сказала Петра уже более дружелюбным тоном. – Кстати, Гарри правда хорошо разбирается с числами. И он довольно нежный, со мной, во всяком случае. Так что могло быть хуже.
Эмили, сидящая на полу в окружении аккуратно подписанных коробок, промолчала.
– Это просто… о, Эм… это просто трудности. Когда я думаю обо всех трудностях, что ждут Гарри, что ждут меня, я готова рыдать. Я правда готова рыдать.
Эмили встала и, взяв бутылку вина, наполнила бокал Петры. Впервые за три недели ей самой рыдать не хотелось.
Глава 8
Мысли из Тосканы
Эмили Робертсон
Одно из удовольствий жизни в Тоскане – приглашать друзей с ночевкой. В Англии я виделась с друзьями постоянно. Мы ходили обедать или в кино, мы перехватывали по кружке кофе в середине занятого дня, мы разговаривали вечерами по телефону. Время от времени ходили на ужин в гости друг к другу; и хоть это довольно приятное времяпрепровождение, оно всегда неизбежно заканчивалось разочарованием. Супруг влезал в бесконечные дебаты о ценах на недвижимость, все пили слишком много и засыпали в десерте, а около одиннадцати страшная тень такси знаменовала окончание вечера.
Но здесь, в Тоскане, я могу приглашать друзей остаться на ночь. Мы можем завтракать кусочками дыни и золотыми круассанами вместе на террасе. Можем обедать белым вином, моцареллой и кусочками томатов, сидя под виноградной лозой. Можем есть вместе по вечерам, пока дети играют рядом, а тени становятся длиннее. Внезапно все время в мире – для того, чтобы наслаждаться дружбой.
Эмили в поезде, едет в Лондон. Ей нужно увидеться с бухгалтером, и она оставила детей в Брайтоне с Петрой. Она немного беспокоится о Чарли: он стал очень привязчивым и все еще шарахается от Гарри. Но побыть одной для разнообразия – абсолютное блаженство. Она смотрит в окно (поезд по какой-то причине остановился сразу за станцией) и задается вопросом, когда в последний раз она могла так расслабиться, прижавшись лбом к грязному стеклу, не думая ни о чем. Но потом, конечно, все тревоги возвращаются. Что она будет делать в Италии без Пола? Ей придется продать дом? Придется вернуться в Англию?
Поезд трогается с места, но тревоги Эмили легко поспевают за ней; бегут по рельсам, перепрыгивая через шпалы; несутся, перескакивая через дома с террасами на окраинах Лондона. Неужели ей правда придется вернуться в Англию? Пэрис была бы в восторге, но, несмотря на ее фантазии о жизни в Брайтоне, для Эмили это было бы как поражение – бежать домой, поджав хвост. Они с Полом так много говорили о переезде, как они оставят старую жизнь позади и отправятся в новое приключение. Как ей теперь признать, что приключение оказалось жутким провалом? Но сможет ли она себе позволить остаться в Тоскане? Ей нужно обязательно слушать своего бухгалтера, а не клевать носом, как обычно, когда речь идет о деньгах.
Лондон удивителен. Темза ослепительно сверкает, а на пристани Баттерси появились новые шикарные квартиры. Гигантское колесо обозрения «Лондонский глаз», возвышающееся над городом, создает этому месту атмосферу беззаботности и праздника. Хотя Эмили училась в университете в Лондоне и жила в Клэпхэме почти двенадцать лет, прошло много времени с тех пор, как она была в центре, где много туристов. Красные автобусы и черные такси кажутся слишком яркими, чтобы быть настоящими, и, когда с верхнего этажа автобуса она видит Биг-Бен и здание парламента, ей приходится ущипнуть себя, чтобы убедиться в их реальности. Быть может, она очутилась в центре сюжета на открытке? Быть может, вот-вот посыплется снег из невидимого стеклянного шейкера? И кто-то сейчас напишет «Привет из Лондона» поперек невероятно голубого неба.
56
«Человек дождя» (англ.