Далеко у речки, на потной, вытоптанной скотом луговине виднелись фигурки зайца и собаки. Мы побежали во весь дух наперерез.
Русак бежал быстро, но далеко не так легко, как утром, он явно устал. И что это? Навстречу из кустов показались наши гончие, вся тройка. Миг — и собаки звездой накрыли замотанного зайца.
Порвут! На куски растащат…
Когда я подбежал, то убедился, что русак останется целым. На нем передними лапами прочно стоял Арля и выразительно скалил молодые зубы. На меня он даже не уркнул.
Я поднял зайца за задние ноги, он не гнулся — застыл, как палка.
— Смотри, — показал я подбежавшему Зонову, — окаменел сразу, отойдет не раньше чем через пять — десять минут. Еще немного, и он был бы согнан по всем правилам настоящего гончего искусства.
Щервинский и Зонов в тот же вечер с нашими собаками ушли на поезд. Мы с Юрием оставили себе Арлю и решили в понедельник идти на станцию охотой.
— Пойдем через Халики, — предложил брат. — Если он и там будет держать, не бросит в ляге — значит, собака!
За ночь резко похолодало. Пропали скворцы. Навстречу, увязая колесами по ступицу, шли возы с капустой. Лошади натужно выдыхали белые клубы пара.
До самого леса раскинулось убранное овсяное поле. Влажная стерня мягко подавалась под ногами. Пахло овсом и мышами. Очень низко пролетели лебеди.
Лохматая и неторопливая снежинка, первая в этом году, села мне на плечо и тотчас растаяла. Я удивился:
— Смотри — снежинка. Верно говорят, что лебеди на крыльях приносят снег. И гляди, как странно: здесь солнце, а в елках туман запутался.
Халиками называется у нас большой отъем глухого высокоствольного ельника. Он далеко протянулся среди болот узкими длинными рёлками. Между рёлками такие же вытянутые, похожие на заглохшие реки, мокрые низины-ляги. Там тростник, черная ольха и под зеленым мхом потайные ручьи. По рёлкам сухие удобные тропинки — бывшие промысловые путики.
Арля очень скоро поднял зайца. Выдал «очередь» и пропал. Мы встали на просеке неподалеку от лежки. Два раза мы слышали собаку — один раз далеко, другой поближе. И опять наступила тишина.
Брат явно не успел приготовиться. Я заметил, что совсем рядом с ним проскочил заяц, и услышал два торопливых выстрела. Почти сразу за беляком перемахнул через просеку и Арля.
— Промазал?
— Он мчался, как намыленный, я и обзадил.
Три раза, только три раза я слышал уже знакомые теперь обрывки гона. Брат каждый раз поднимал руку, показывая, где идет гон. Наконец голос Арли совсем рядом. Торопливый шорох по листве. Я вскинул ружье, долго ловил в прогалинках елового подседа мчавшегося со всех ног белячишку и промазал, раз за разом.
Заяц неожиданно быстро вернулся своим следом. Кажется, еще стремительней, чем раньше, он мелькал в частоколе осинничка. Длинной потяжкой я выбросил стволы далеко вперед. Беляк покатился шаром. Прежде чем я перезарядил, Арля накрыл зайца.
Очень скоро на островке, в самой топкой ляге, Арля побудил большого цвёлого беляка. Мы видели, как он выскочил на просеку. Подстоять такого было не просто, но мы уже привыкли к молчаливому гону собаки, верили ей, стояли на лазах напряженно, как на стенде, а паратый[27] выжлец так жал на зайца, что через полтора часа брат срезал его красивейшим выстрелом, почти влет, над просекой.
— Заячья смерть! Не гончая, а заячья смерть! — кричал Юрий, потрясая мокрым беляком. — От него ни один не уйдет. Найдем хозяина — все отдадим, но купим Арлю!
К концу дня мы взяли еще двух беляков и окончательно влюбились в приблудного арлекина.
Перед станцией решили взять гончака на поводок, но в этот момент Арля пропал. Исчез, как лесной дух, так же внезапно и неожиданно, как появился.
Мы искали его на станции и в поселке, повесили объявление на почте, два воскресенья обходили окружающие деревни. Никто не знал и не видел такой собаки. Так и остался у нас в памяти похожий на мечту, безумно паратый и верный гонец, соловей безголосый — Арля.
Секрет Ярика
Мы сидим на деревянном крыльце. Ярик смотрит на меня, я — на него. Он красив, этот мощный и в то же время элегантный пес. Умные, цвета темного ореха глаза, хорошо сбитая колодка, длинная, до синевы темная и все же яркая шерсть цвета… не знаю — никто еще не придумал точного сравнения для окраски ирландцев. Когда Ярик выбегает из тени дома на зеленую деревенскую улицу, солнце играет на его боках, как в полуденной озерной зыби. Я улыбаюсь красоте собаки, и он в ответ улыбается, не во всю пасть, а так, чуть приподняв губы.
Ярик разглядывает меня приветливо и настороженно — бог его знает, что за человек новый хозяин. Я же стараюсь угадать, что за собака получилась из коричневого плюшевого комка, отданного мной из рук в руки приятелю.