Лэнга много раз приглашали на обеды и коктейли, но он всякий раз отказывался. Он хорошо знал, что жившие в одном доме с ним одинокие женщины — «течные кошки», как он частенько называл их, — хищностью не уступят никому из обитателей джунглей и не знают никаких преград в своем стремлении найти кого-нибудь, кто будет добывать для них средства к существованию. Он же, богатый и одинокий, был очень ценной добычей на их охотничьей территории.
Несмотря на всю безмятежность его супружества с Дон, Лэнг именно в это время узнал, что мужчины — защитники, а женщины — преобразователи. Мужчина видел женщину, которую любил, и принимал ее такой, какая она есть, не желая (или не замечая) даже таких перемен, как новая прическа. Женщина же воспринимала мужчину как начатую и продолжающуюся работу, изделие, обретающее форму и содержание в соответствии с ее проектом. Так в один прекрасный день «ароматный табак» превращался в «твою вонючую сигару», а «любимое удобное кресло» — в «обшарпанную продавленную рухлядь». И так далее.
Все это нисколько не устраивало Лэнга. Обеды с Фрэнсисом, кубинская сигара, выкуриваемая изредка в обществе священника, а также, вероятно, и маленькая квартира, в которой так легко поддерживать порядок, и Грампс, скорее всего, улетучатся, как дым и канут в дали памяти, если он уступит домогательствам какой-нибудь из этих одиноких женщин, яростно стремившихся избавиться от такого бремени, как необходимость себя содержать.
Лэнг был знаком с несколькими вполне самостоятельными женщинами — адвокатами, врачами и так далее, — но ему никогда не удавалось пригласить на свидание ни одну из них, прежде чем они оказывались связаны с кем-то другим. Собственно, была одна дама, федеральный прокурор, миниатюрная женщина с ярко-рыжими волосами. Рейлли совсем было собрался встретиться с ней, но буквально на следующий день она явилась в суд с бриллиантом такой величины и качества, что его можно было расценить только как вульгарный. Лэнг сказал себе, что разочарован, но сам-то прекрасно знал, что испытал облегчение.
И потому он не слишком удивился, когда дверной звонок разразился трелью в тот самый момент, когда он наконец-то решил, какой из пакетов с обедом «Здоровый выбор» сунуть в микроволновую печь. Очередное готовое блюдо, которое с исполненной плохо скрытой надежды улыбкой принесла ему очередная соседка, стремящаяся завести себе мужчину, способного полностью обеспечить ее прихоти.
Грампс, давно привыкший к этому параду претенденток, обычно реагировал на их визиты более чем сдержанно: он открывал один глаз и возвращался ко сну. Этому занятию он предавался двадцать три часа в сутки. Однако на сей раз он вел себя совсем не так. Лэнг готов был поклясться, что этот дурак несколько раз высоко подпрыгнул, вовсе не касаясь при этом пола. Собака с оглушительным лаем бросилась к двери, чуть не сбив хозяина с ног, встала на задние лапы, а передними начала яростно скрести филенку, оставляя в ней глубокие царапины. Можно было не сомневаться: какая-то из соседок решила немного изменить тактику и прибегнуть к посредничеству Грампса и, чтобы подольститься, принесла ему мешок с деликатесами.
— Предатель! — бросил Лэнг очумевшему от радости псу.
Он едва успел повернуть ключ, как Грампс толкнул дверь головой, широко распахнул ее, выскочил в коридор и заплясал вокруг Герт.
Она поставила на пол маленький чемодан, опустилась на колени и обняла возбужденную собаку. А Лэнг просто стоял столбом, пока она не подняла голову.
— Лэнгфорд, закрой рот. Ужасно непривлекательное зрелище.
— Неужели Грампс написал тебе письмо и уговорил вернуться? — широко улыбнувшись, осведомился Лэнг.
Она кивнула на чемодан, продолжая обеими руками обнимать Грампса.
— Ты совсем не джентльмен! Неужели я должна сама таскать свой багаж?
Все еще не до конца поверив, что действительно видит ее и это не галлюцинация, Лэнг наклонился и поднял чемодан.
— Ты что-то забыла и теперь вернулась забрать это?