— И как ты намерен искать тех, кто тебе нужен?
Лэнг откинулся на спинку кресла и пожал плечами.
— На стене пещеры была надпись — что-то об обвинениях и дворце единого Бога.
— Ты серьезно рассчитываешь отыскать преступную организацию при помощи какой-то религиозной белиберды?
Лэнг глубоко вздохнул; он хорошо понимал, что ему сейчас предстоит.
— Надпись была сделана в четвертом веке; когда Скорцени грабил пещеру, она там, естественно, была. Он видел те же слова, что и я.
— Ну, и?..
— Я могу прочитать надпись и понять слова. А потом необходимо выяснить, что они означают. Думаю, немцам это удалось. Если я разберусь, куда ведет эта надпись, то, возможно, узнаю, кто старается не допустить меня до этих знаний.
Риверс посмотрел на стакан с ручками и карандашами, стоявший у него на столе, вынул оттуда одну из ручек и принялся крутить ее в пальцах, словно фокусник, собирающийся исполнить трюк.
— Ты, что же, считаешь, что эти падлы разделались с Хаффом и Герт только для того, чтобы сохранить какой-то религиозный секрет, насчитывающий полторы тысячи лет с хвостиком от роду?
— Другой зацепки у меня нет. — Лэнг не считал необходимым рассказывать о том, что год назад его чуть не убили люди, хранившие еще более древнюю тайну. — Или это, или существует какая-то организация, старающаяся прикрыть делишки старых нацистов и не позволить их опознать.
Представитель Управления положил ручку обратно в стакан и посмотрел на Лэнга странноватым взглядом, каким, возможно, разглядывал бы душевнобольного.
— Мне так не кажется, но…. — Он выдвинул ящик стола и запустил туда руку. — Еще одно. — Он выложил на середину стола темный квадратный предмет. — Возьми-ка вот это.
Лэнг взял.
— «Блэкберри»? Спасибо, конечно, но у меня уже есть такой.
— Со встроенными скремблированием и джи-пи-эс? Вводишь трехзначный код, нажимаешь кнопку, и мы не только узнаем, где и когда насрали в вентиляционный короб, но и кто это сделал. Это особая модель, разработанная специально для нас.
Лэнг опустил смартфон в карман.
— Но ведь если в Управлении узнают, что вы дали мне эту машинку, вам чертовски нагорит.
Риверс ухмыльнулся, подался вперед и сообщил, доверительно понизив голос:
— А также и паспорт, и удостоверение личности. Черт возьми, в моем возрасте не особенно боишься, что тебе подпалят задницу. Знаешь, признаюсь тебе: если уж по правде, мне самому очень хотелось бы узнать, кто прихлопнул нашу малышку.
Лэнг невольно мельком подумал о том, что Герт вряд ли понравилась бы такая фамильярность.
— Спасибо за участие.
— Участие? Я действительно очень хочу тебе помочь.
Лэнг поднялся, решив, что беседа закончилась.
— Тем более спасибо. Я буду глубоко признателен за любую помощь, какую вы сочтете возможным мне оказать.
Риверс тоже поднялся и протянул ему руку.
— Знаешь, какая разница между участием и соучастием?
Лэнг промолчал.
— Я по утрам ем яичницу с беконом. Так вот, курица в этом блюде участвует, а свинья — соучаствует.
Да, в Штате одинокой звезды[31] есть комики, ничуть не уступающие Джею Лено[32].
Глава 19
Лэнг лежал на кровати, уставившись на абстрактные узоры, нарисованные трещинками на потолке, и не видел их. Он не замечал пляшущей игры разноцветных бликов, запускаемых в единственное окно неоновыми вывесками и световой рекламой магазинов сексуальных товаров, порнографических кинофильмов и дешевых ресторанов. Если бы его спросили, как называется эта богом забытая гостиница возле железнодорожного вокзала, где он снял номер на ночь, вряд ли он сумел бы ответить.
Он был слишком поглощен жалостью к самому себе.
Сначала его жена, Дон, затем сестра и племянник. Теперь Герт. Всех унесло, все ушли из его жизни, как будто его бытие представляло собой какую-то космическую дверь, через которую можно было пройти лишь в одну сторону. И, никогда не будучи ни религиозным, ни суеверным, он со страхом ждал, какой еще кирпич свалится ему на голову, почти уверенный в том, что это случится.
Герт. Когда она описывала пируэт, демонстрируя новое платье, белокурые волосы окружали ее лицо, как светящийся ореол. Лэнг обонял ее мускусный аромат во время любовных ласк и чувствовал умиротворяющее тепло ее тела рядом с собою. Сам того не замечая, посмеивался над ее грамматическими промахами и ошибками в употреблении идиоматических выражений. А их беседы с острыми выпадами и остроумными парированиями… А аппетитные ароматы блюд, приготовленные ею неожиданно умело… Все это ушло.
32