СЕКРЕТ ЗАБАСТОВКИ
Рассказы и стихи про американских ребят
Элен Кэй
Секрет забастовки
— Мой отец — скэб[1]? Мой отец — скэб? — крикнул Джонни. — Да как вы смеете? Я изобью всякого, кто посмеет повторить это!
— Зря надрываешься! Твой отец — проклятый желтый скэб. Он спустился в шахту работать.
— Мой отец никогда не был скэбом! — Джонни бросился на одного из мальчиков. Тот был старше и больше ростом (Джонни было только восемь лет), и Джонни ушел с подбитым глазом и расквашенным носом.
Но он не плакал. Нет, конечно. Это был храбрый парнишка.
Он спешил домой изо всех сил, чтобы спросить отца: правда ли, что он скэб. Его отец — скэб! Что за ерунда? Джонни и все его товарищи ненавидели скэбов. Это очень обидное слово — скэб. Ведь когда объявляется стачка и все шахтеры бросают шахту, чтобы драться с хозяевами, скэб остается на работе. Он отправляется в шахту, чтобы сорвать забастовку.
Все ребята решили не давать проходу скэбам и их ребятам. Они покажут им!.. И вдруг говорят, что его родной отец — скэб! Его собственный отец!
Джонни перескочил по деревянному мостику через ручей и пустился вдоль железнодорожного полотна. Он вбежал в дом с криком:
— Ма! Где па?
— Что с тобой, Джонни? — ахнула мать. — У тебя все лицо в крови!
Мать потащила его к рукомойнику, но Джонни отбивался и рвался у нее из рук.
— Ма, где па? Мне нужен па. Где он?
В эту минуту вошел отец. Большой Джон был высокий, широкоплечий человек с худым лицом и темными кругами под глазами.
— Па, — сказал Джонни, глядя ему прямо в глаза, — ты сегодня был в шахте?
— Па, — сказал Джонни, — ты сегодня был в шахте?
— Да, — ответил отец.
Джонни сжал кулаки. В шахте! Его родной отец, который всегда учил его презирать скэбов, — скэб!
Слезы хлынули из глаз у Джонни. Он не пискнул, когда его трепали ребята. Кровь из носу, фонарь под глазом — это пустяки. Но тут он не стерпел.
— Па, значит, ты вправду скэб?
Джонни кинулся прочь из дому, прежде чем отец успел раскрыть рот. Он бежал и бежал, куда глаза глядят, пока не очутился на старой свалке. Тут он сел среди обломков автомобилей и серых куч пустой породы. Его отец — скэб, желтая крыса! Как показаться теперь товарищам?
Джонни решил, что никогда не вернется домой. Он убежит. Он и сам не заметил, как заснул здесь, на заброшенной свалке.
Большой Джон долго искал его. Потом нашел и отнес домой. Джонни не слышал, как раздели его и уложили в постель.
Утром Джонни открыл глаза. Он нисколько не удивился что лежит в постели. Но тут его взгляд упал на отца.
«Скэб! скэб! скэб!» — застучало в голове у Джонни. Он вскочил и поспешно стал одеваться. Отец стоял над ним и улыбался.
Они всегда были большими приятелями — Джонни и Большой Джон. Куда бы отец ни шел, Джонни увязывался за ним. Джонни ходил вместе с Большим Джоном даже на тайные собрания в чаще леса. Он стоял на опушке и караулил, чтобы стражники и полиция не застукали собрания врасплох.
Большой Джон знал, что может довериться сыну. Он сказал:
— Мальчик, ты умеешь держать язык за зубами?
— Да, — кивнул Джонни.
— Так вот слушай… Я хожу на работу, и всякий может подумать, что я скэб. Но это не так, сынок. Меня посылает в шахту наш новый союз, чтобы вытащить из шахты других, чтобы подбить на забастовку всех наших ребят, которые еще не вступили в союз. Понимаешь? Никто не должен знать об этом. Это будет наш с тобой секрет — секрет забастовки.
— Это будет наш с тобой секрет.
Джонни дал слово молчать и сдержал свое слово. Джонни и Большой Джон крепко пожали руки и посмотрели друг другу прямо в глаза.
Джонни было не так-то легко держать свой секрет, особенно, когда все ребята кричали ему: «Скэб, скэб! Скэба сын! Скэб, скэб! Скэба сын!» Они гнали его прочь, потому что думали, что он в самом деле сын скэба. Но Джонни знал, что он «союзный». Он знал, что его отец не скэб, что отец — вожак забастовки. И он расхаживал, высоко задрав нос.
И скоро вся смена, в которой работал отец, забастовала. Шахтеры бросили отбойные молотки и вышли из шахты. С красным флагом они прошли по поселку.
Джонни знал, что это — дело его отца. Он был очень горд Но он держал свой секрет. Никто, никто не услыхал от него ни звука, пока не окончилась стачка.
И тогда рассказал об этом не Джонни. Большой Джон рассказал об этом ребятам, и они снова приняли Джонни в свой отряд.
Песни ребят-забастовщиков
Гарри Потамкин
Забастовщики с Горлышка
Эта часть города расположена на полуострове, который выдается в реку Дэлавар. Перешеек, который соединяет полуостров с сушей, называется «Горлышком бутылки». Когда Изя Мур переехал в Горлышко, тут был самый край города. Недавно еще здесь жили фермеры, а сейчас тут смешивались запахи свинарников, свалки, резиновой фабрики, рынка и гавани.
Люди жили здесь в кирпичных домишках, которые слиплись вместе, как паточные конфеты. В них было душно и сыро, как на болоте.
Когда евреи переселились в Горлышко, их начали «громить» ирландцы. Евреи — «восьмушники» — жили на Восьмой улице, ирландские ребята — «гекки» — на Девятой. Ирландцы ходили в католическую школу, их там учили ненавидеть евреев. Евреев звали в школе «иудами» и «христопродавцами». Евреи ходили в свою школу, и там им толковали о том, что хорошие головы только у евреев, а ирландцы — «тупорылые свиньи». Когда геккам случалось поймать «иуду», раздавалась команда:
— Выворачивай карманы! — И фонарь под глаз. А если карманы были пусты — фонарь под второй глаз и расквашенный нос. — Получай!
Евреи в драке были слабее гекков. Когда они отправлялись на свалку играть в лапту, а гекки налетали на них, восьмушники держали лопатки, как щиты, перед собой, а Изя Мур, их вожак, кричал, сложив руки рупором:
— Эй, сюда! Майк! Пит! Вали сюда, Джим!
Гекки думали, что сейчас на помощь восьмушникам выскочат здоровенные парни и им придется плохо, — это случалось порой. Но самая жестокая борьба начиналась тогда, когда с Девятой улицы несся клич: «Эй-эгей! Эй-эгей!» Это означало битву камнями и бутылками. Тут восьмушники могли взять верх только с помощью ребят с Шестой улицы.