Первое эпохальное пророчество эу получил, когда тащил бродяжку в тюрьму, решив, что она лгунья и воровка.
— Не ходи в ночное дежурство, скажись больным, — проникновенно прошептала шу, прежде чем армеец захлопнул дверь темницы.
Доввин в сердцах сплюнул на пол и обругал гадалку. Однако в течение дня в мыслях не раз возвращался к предостережению. Убеждал себя, что Вирту — шарлатанка, решившая поквитаться за арест, но не мог. Страх просачивался в душу, тело покрывалось липким потом. Вдруг не обман? Никто не обещал, что истинная провидица должна быть красавицей и происходить из высших кругов.
Врать начальству не пришлось. Доввин перенервничал и свалился в лихорадке. Утром не выспавшийся армеец узнал, что с его сменщиком стряслась беда. Разнимая драчунов в трактире, парень получил ножом в грудь и скончался на месте. После такой новости взволнованный эу помог гадалке покинуть стены тюрьмы, а взамен получил обещание и в дальнейшем выручать его советами.
Да, Доввин был признателен Вирту, но проявить заботу о ребенке толкала не благодарность, а корысть. Вдруг дар матери передался девчонке? Сейчас она слишком мала. В пять лет ни о каких предсказаниях речи быть не может. Но упускать маленькую бродяжку из виду нельзя. Поживет в приюте. Проявятся способности, эу найдет способ устроить ее судьбу. Нет, значит, станет поломойкой или прачкой, как и полагается шу, решившим приносить пользу обществу, а не бродяжничать.
— Пришли! — радостно оповестил проводник-ту, останавливаясь в тупике возле дыры в земле, прикрытой гнилой доской. — Девчонка прячется внизу. Выходи, — ту склонился над ямой, отодвигая заслонку. — Мари, за тобой пришел добрый дядя. Он тебя покормит. Хочешь пирожок?
Яма не издала ни звука. Угощение показалось недостаточной платой за свободу.
— Ты уверен, что девчонка там? — засомневался Доввин, заранее негодуя при мысли, что путешествие по жаре окажется напрасным.
— Да-да, не сомневайтесь, — испуганно заверил ту и полез в яму, обещая, что сам достанет несговорчивого ребенка, пусть только эу не изволит гневаться.
Мужичонку поглотила чернота, внизу послышались приглушенные уговоры и сдавленный писк. Доввин неприязненно поморщился. Он ненавидел детский плач. Когда собственные дочери были маленькими, армеец страдал от мигреней и сбегал из дома при первой возможности. Едва проводник показался на поверхности, держа в охапку перемазанную землей девочку с черными нечесаными патлами и красным браслетом шу на запястье, малышка принялась реветь в голос.
— Успокой ее! — потребовал Доввин, испытывая острейшее желание заткнуть уши, но не смея этого делать из боязни показаться несолидным.
— Простите, — бормотал ту, одной рукой гладя девочку по голове, другой зажимая ей рот. — Мать учила Мари прятаться от эу. Она боится вашей формы. Ой! — вскрикнул проводник, тряся прокушенным пальцем. — Ай-ай-ай! Плохая Мари! Плохая!
— Прекрати балаган! — лопнуло терпение Доввина. Он оттолкнул ту, схватил девочку и хорошенько встряхнул. — Немедленно перестань кричать! — потребовал эу и осекся, встретившись с малышкой взглядом.
Армейца встревожил цвет глаз ребенка: холодный, бело-голубой. Доввин видел его, когда с другими эу сопровождал городовика Луда Крона в поездке во владения Королей Времен Года. Такого же оттенка были стены Дворца Зимы, потрясшего Доввина до глубины души. Огромный величественный Замок уносился вверх ледяными башнями. Стоя перед ним, армеец чувствовал себя букашкой.
Пока Доввин ошалело вглядывался сквозь грязевые разводы в правильные черты ребенка, совершенно непохожие на материнские, крики девочки усилились. Если бы армеец не чувствовал первые признаки надвигающейся мигрени, непременно позавидовал бы легким маленькой бродяжки.
— Прекрати! — приказал Доввин, понимая, что сам недалек от истерики. — Перестань! Замолкни! — он тряс и тряс девочку, но приумножал страх, поселенный в детской душе предостережениями гадалки Вирту.
— Эу! Эу, остановитесь! — взволнованно заголосил ту.
— Не лезь! — гаркнул Доввин, решив, что ужас в голосе проводника вызван переживаниями за ребенка. Но вдруг сообразил, что ему больше не жарко, а к ту присоединился шкал испуганных голосов, грохот, мольбы и плач. Жители Орэна в спешке покидали рынок, бросая товар и покупки.
Доввин посмотрел на небо и ужаснулся. Сверху на «прожаренный» город сыпался снег. Белые мухи летели с бешеной скоростью, покрывая горячую землю пушистым ковром за считанные секунды. Духота и жар сменились ледяным Зимним ветром, бьющим по щекам морозными иголками. Эпицентр снежной бури расположился над головами эу и ребенка.