Воображение унесло Мари в огромный сад, разбитый в здании — в большом зале с высоким потолком, голубым, как небо. Не понимая, спит она или бодрствует, юная стихийница увидела себя среди цветов — белых, красных, желтых, лиловых. Ласково касалась их руками, те трепетали в ответ и пахли сильнее, вызывая сладостное головокружение, смешанное с необъяснимой печалью.
Видение, рожденное измученным от усталости разумом, растворил шелест платья вернувшейся в комнату Элии. Соседка решила, что Мари спит, и переоделась, не зажигая свеч. Юркнула в постель, устраиваясь поудобнее.
— Почему твои родители прокляты?
От неожиданности Элия уронила на пол одеяло и шипящим шепотом наградила Мари несколькими нелицеприятными эпитетами. Но та не обиделась.
— Разве родители не происходят из двух влиятельных кланов Зимы?
— Спи! И не задавай глупых вопросов! — Элия вернула одеяло на законное место, накрылась с головой и уткнулась в стену.
— Почему глупых? — не унималась Мари. Сон как рукой сняло. — Если начала говорить, заканчивай. Иначе какой смысл открывать рот?
Элия с легким рычанием перевернулась на правый бок — лицом к Мари.
— Я открыла рот, чтобы ты задумалась. Здесь непослушание, а тем более, показательное пренебрежение к Зиме, жестоко караются. Ты демонстрируешь его с таким пафосом, что интерес к тебе Фальды и ее сыночка Рофуса — вопрос времени. За тебя некому заступиться, Мари Ситэрра. Сгниешь в подземелье.
— Но твоя семья… — упорствовала Мари. Это интересней нравоучений.
— О, небо! — не выдержала Элия и села, свесив ноги с кровати. — Ты упряма, как баран! Хорошо, я объясню. Мой дед происходил из клана Лоэ, но сбежал из Зимнего Дворца на срединную территорию, чтобы жениться на моей бабке — дочери Весны. Мой отец — истинный Норда, но клан не желает о нем слышать из-за брака с моей матерью. Да, мои предки — две известнейшие семьи Зимы. Но во мне течет и Весенняя кровь, поэтому ни Норда, ни Лоэ никогда меня не признают.
— Почему ты назвала себя пленницей Королевы-матери?
— Северина Дората настояла, чтобы меня из Академии отправили во Дворец, несмотря на слабую силу и детство, проведенное на срединной территории.
— Чтобы отомстить родителям?
От новых подробностей о старой паучихе на голове Мари зашевелились волосы.
— Им тоже. Но особенно старшей сестре. Но об этом лучше молчать. Поверь мне на слово, Ситэрра, если вздумаешь спросить у кого-нибудь в Замке, кто такая Роксэль Норлок, подпишешь себе приговор. Я не шучу, — Элия снова легла, давая понять, что разговор окончен, но Мари это не устроило.
— У тебя есть план, как отсюда выбраться? — спросила она спину соседки и услышала в ответ тяжелый вздох.
— Главное, не как выбраться, — нагнала туману Элия. — Гораздо важнее, чтобы не вернули обратно. Поэтому я пока здесь. Но осталось недолго. Осенью я буду в другом месте, и ни Королева-мать, ни остальные стихийники Зимы не посмеют меня преследовать. А теперь спи! Иначе пожалуюсь на тебя Юте Дейли.
— Конечно, — насмешливо протянула Мари.
— Хочешь проверить? — пригрозила Элия, но махнула рукой. — Мой тебе совет: меньше спрашивай, больше слушай. Узнаешь все необходимое.
Мари промолчала. Почувствовала — на сегодня достаточно вопросов. Пусть Элия спит. Постепенно можно выведать все. Не завтра и не послезавтра. И даже не через неделю. Но время есть. До Осени. Ближайшая задача — пережить праздник Летнего Солнцестояния в свите паучихи.
— Просто пережить, — пробормотала Мари, засыпая.
Она не подозревала, насколько пророческими окажутся невинные слова.
Глава 6. Багровое солнцестояние
Королевские портные — настоящие кудесники! Истинные мастера! Великие! А как иначе объяснить, что сшитый к празднику наряд не вызвал ни единой отрицательной эмоции? Увидев воздушные кружева, Мари напрочь забыла об отвращении к Зиме. Торопливо облачилась в обновку и замерла перед зеркалом, признавая, что ничего красивее прежде носить не доводилось.
Наряд не походил на платья, полученные от Зимнего Дворца после окончание Академии. Они были добротными и достаточно элегантными для повседневной носки. Но Мари чудилось, что белая одежда сковывает каждое движение, мешает дышать. Руки тянулись поправить юбку или оттянуть ворот. Стихийница понимала, что виной тому ее воображение, но побороть себя не получалось.
Праздничное платье, хоть и уступало злосчастному наряду Ловерты, сочетало изысканную строгость с буйством кружев, оплетающих тело до подбородка, и казалось живым. Подол наряда портные сделали не столь пышным, как платье-торт Фальды Сильваны, а рукава короткими и прямыми, в отличие от пафосных воланов, вечно украшавших руки Дайры Норди. Завершающим штрихом к белоснежному великолепию стали шелковые перчатки с тоненькими лентами на запястьях.