— Да будут благословенны Короли Времен Года! — закричал кто-то в соседнем ряду, надеясь молитвой остановить сошедшую с ума погоду. — Пусть небо дарует им долголетие и процветание! Да не иссякнет их могущество!
Доввин уставился на маленькую Мари. Девочка перестала плакать и смотрела на армейца серьезными глазами цвета Зимы.
— Эта гадалка — Вирту — появилась в Орэне года три-четыре назад, точнее никто не знает. Откуда — загадка, шу скрывала прошлое, — отчитывался Доввин, спрятав руки за спиной, зная о не красящей его привычке теребить край мундира в моменты волнения.
А сейчас армеец трясся, как осиновый лист. Еще бы! Оказаться во дворце Луда Крона! В его тронном зале. В присутствии гостей из Академии Стихий — школы, о которой в людских городах ходили легенды. Глянуть на нее одним глазком мечтали не меньше, чем на Дворцы Королей Времен Года.
— На месте матери такого ребенка я бы тоже помалкивала, — глубоким басом проворчала заместительница директора Академии Корделия Ловерта, облаченная в белое платье до пола, как и полагалось истинной дочери Зимы.
Ловерте было за сорок. Темные с проседью волосы она собирала в строгий узел на затылке, ледяные серые глаза смотрели с пренебрежением стихийницы, хорошо знающей о собственной исключительности. Эту женщину можно было бы назвать привлекательной, если б тонкие черты лица не портил орлиный нос, с шумом вдыхающий воздух. Обращаться к ней следовало «зу», по первой букве названия ее Времени Года — Зимы.
— Зу Ловерта, вы считаете, у ребенка дар? — спросил Луд Крон — высокий черноволосый мужчина, очень худой и мрачный.
Крону едва исполнилось тридцать лет, но лоб прорезали глубокие морщины. Как и всем бу (представителям высшего людского сословия) ему полагалось носить фиолетово-синий браслет — главных цветов по «шкале радуги». Но Крон и другие городовики пренебрегали опознавательными «украшениями». Этих людей все и так знали в лицо.
— А вы думали, во Дворце Зимы решили прийти на помощь Орэну? — хмыкнула Ловерта, снисходительно покачав головой. — Ребенок пробил осаду Короля Лета. У девочки не просто дар. Она — стихийница высшей категории.
— Дочь шу? — скривил городовик. — Если у ребенка дар, хотя бы один из родителей должен им обладать. Но какой уважающий себя стихийник свяжется с бродяжкой? Гадалка не отличалась ни родословной, ни красотой.
— Вы задаете бестактные и совершенно лишние вопросы, бу Крон, — осадил городовика директор магического учебного заведения Эмил Буретта — полный, коротко стриженный пожилой мужчина в оранжево-красном костюме. Он был стихийником Осени, к нему обращались «осу». — Вам мало сложностей с Летним Дворцом? Хотите поссориться и с Академией?
— Вы правы, осу Буретта, — склонился в поклоне городовик, но откровенно наигранном.
Академик предпочел не реагировать на фарс Крона, а заместительница презрительно фыркнула, процедив сквозь зубы что-то о людях, которые не понимают своего места и однажды горько за это поплатятся.
— Нам пора, — она высокомерно посмотрела в наполненные ненавистью глаза Луда Крона и распорядилась. — Прикажите привести девочку.
Служанка ввела Мари, и Доввин с удивлением отметил, что помытая и причесанная она выглядит иначе — тоненькой, изящной. Черные волосы струились по хрупким плечам, Зимние глаза блестели от великолепия вокруг, на губах играла довольная сытая улыбка. Никому и в голову не придет причислить ее к шу.
Мгновение спустя армеец думать забыл о Мари и тайнах ее происхождения. Некрасиво раскрыв рот, уставился на зеркало в человеческий рост на дальней стене. По гладкой поверхности прошла рябь, словно по воде, смывая отражение тронного зала Крона и показывая иное помещение — огромную библиотеку.
«Неужели «Путь Королей»? Тот самый?!» — мысленно восхитился Доввин, не раз слышавший о диковинке, через которую Повелители Времен Года посещали городовиков. Особенные Зеркала открывались только магам, простые смертные, как Луд, добирались во Дворцы своим ходом.
Корделия протянула девочке руку. Мари проникновенно посмотрела ей в глаза.
— Мама скоро вернется?
— Нет, дитя. Мама не вернется. Она отправилась в другой мир.
— Это хорошо, — неожиданно улыбнулась Мари. По-детски простодушно. — Мама говорила: она уйдет, а я вернусь домой. Вы меня туда отведете?
Корделия неуверенно кивнула.