Гав-гав-гав-гав-гав-гав-гав!
И словарный запас у него скудный.
Если отравляющая атмосфера Земли за тысячелетия пагубно воздействовала на великолепный мозг котов, то про мозг этих созданий и говорить не приходится. Интересно, другие сильные качества собак тоже пострадали?
Надо проверить.
Глава 5
Мне подарили экшен-камеру Okto 4K! С креплением на голове! Именно о ней я и мечтал!
Я нацепил её на голову и снимал, как мои родители уезжают. В этот момент Аджи позвала меня на кухню, чтобы помочь ей распаковаться.
– Ты не хочешь разобрать чемоданы в комнате для гостей? – удивился я.
– С одеждой я уж как-нибудь сама справлюсь, – сказала Аджи. – Мне нужно разобраться с припасами. – Она достала круглые подносы – тали – из своего огромного чемодана. – Пришлось взять с собой казан и, конечно, мельницу для специй! В вашем Орегоне не сыщешь таких овощей и фруктов! – Бабушка вытащила несколько кокосов и зелёную фасоль размером с мою руку.
– Вообще-то, у нас тут есть магазины, – заметил я, хотя не был уверен, что в них найдутся метровые бобовые.
Бабушка открыла шкафчик и нашла в нём гарам масала, смесь специй, которую использует моя мама.
– Магазины, в которых продают уже готовые смеси? Перемолотые машиной? – покачала головой Аджи. – Твоя бабушка предпочитает всё делать по старинке.
Я расстегнул второй чемодан. В нём было всё для Тявкинса: еда, косточки, игрушки, одежда, штук двадцать теннисных мячиков и коробка с надписью «Надувной матрасик для собак».
– Ух ты, да у него больше вещей, чем у меня!
Кстати, пёс всё ещё лаял на Кошмара, который сидел на холодильнике.
– Он когда-нибудь угомонится? – спросил я.
– Дай им время познакомиться поближе, – сказала Аджи и стала скидывать все мамины запасы в коробки.
Вот бы мама обрадовалась…
– Можешь надуть матрасик для Тявкинса? – спросила бабушка. – Электрический насос не уместился.
Поднеся матрас ко рту, я набрал в лёгкие столько воздуха, сколько смог. Уголок матраса всколыхнулся, приподнялся – и снова сдулся. Так мы и продолжали: я надувал матрас, пёс лаял, кот рычал.
Я лишь надеялся, что Кошмар не станет нападать на Тявкинса. Он, конечно, любит выпендриваться, но у него всё-таки есть чувство самосохранения. Не зря же он забрался на холодильник. Вот только почему он тогда застыл в такой позе, будто собирается прыгнуть?
Глава 6
Прыжок!
Я прицелился и метнулся вниз.
Ещё немного – и жуткая псина схватила бы меня клацающими зубами. Но я увернулся и, грациозно приземлившись, тут же метнулся в гостиную. Мохнатое чудище побежало следом за мной!
Я был в смертельной опасности.
Чуть помедлю – и всё, конец моей жизни.
Какое восхитительное чувство!
Я запрыгнул на высокую спинку кресла, столкнув по пути одно из растений папы-монстра. Сюда пёс со своими неуклюжими лапами не мог забраться. Поэтому он носился вокруг и завывал.
Я не смог удержаться от победоносного мява!
– Тявкинс, прекрати терроризировать милого котика! – крикнула древняя женщина из кухни.
МИЛОГО КОТИКА?! Это она обо мне?!
Но невежество врага нужно использовать себе на пользу.
Лёгким движением лапы я столкнул устройство для освещения с подставки. Оно грохнулось на пол.
– Нет! Только не лампу! – завопил мальчишка.
Радж примчался к нам в гостиную. На его голове была прикреплена какая-то штуковина – наверное, чтобы стимулировать работу его крошечного мозга. Так он выглядел ещё безумнее, чем обычно. Но сейчас мне было не до него. Я запустил в собаку подушкой и попал ей прямо в морду.
Дальше случилось то, что я и представить не мог. Пёс начал нападать на подушку! Как будто он внезапно забыл, что рядом есть живой враг.
Да, с мозгами у этой псины явно дефицит. Скорее их вообще нет. Мохнатое чудище вгрызалось в ткань зубами и трясло подушкой из стороны в сторону. В считаные секунды растерзав воображаемого врага, пёс по-прежнему лаял и рычал.
– Тявкинс, прекрати! – кричал мальчишка. – Это же мамина любимая подушка!
ЧЁРТ С НЕЙ, С ПОДУШКОЙ! ГЛАВНОЕ – Я ЦЕЛ!
И тут на поле битвы появилась древняя.
– Плохой пёсик! – сказала она. – Сидеть!
Дальше произошло нечто необъяснимое.
Пёс прекратил грызть подушку, выплюнул остатки и сел, виновато уставившись на старушенцию.
Я с трудом мог в это поверить. На морде собаки отразилось самое глупое человеческое чувство: раскаяние.
– Ты не должен задирать котика, – строго проговорила древняя. – А теперь ко мне!
Пёс покорно посеменил к ней.